Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

По пути к Ревельскому рейду Нельсон отправил письмо графу Палену [23] Пален Петр Алексеевич (1745–1826) — граф, генерал от кавалерии. В 1798–1801 гг. был петербургским генерал-губернатором. Один из организаторов и участников убийства Павла I. :

«Мое присутствие в Финском заливе будет большой помощью тем английским коммерческим судам, которые провели эту зиму в России. Лучше всего я могу доказать свои добрые намерения приходом моим в Ревель или Кронштадт. Если император найдет это более удобным».

Дерзкое, с явной издевкой, письмо.

Ответ из Петербурга, от графа Палена, не заставил себя ждать.

«Император считает ваш поступок совершенно не совместимым с желанием Британского кабинета восстановить дружеские отношения между обоими монархами. Его величеством приказано объявить вам, милорд, что единственную гарантию, которую его величество примет от вас — это немедленное удаление вверенного вам флота, и никакие переговоры не могут быть начаты раньше, чем какая-либо морская сила будет находиться в виду русских укреплений».

Нельсон проглотил пилюлю. Впервые в жизни адмиралу Синего флага британской эскадры дали от ворот поворот. «Надо же было потревожить этих медведей в берлоге», — с досадой подумал Нельсон. Ему то и дело приходили на ум прошлые схлестки с Ушаковым. Тогда Гораций Нельсон ни разу не вышел победителем. Похоже, история повторялась.

Однако из неприятной ситуации пришлось выпутываться. Для начала адмирал Синего флага запросил через парламентера разрешения у Спиридова пополнить запасы воды и провизии. Затем подкатился к царю.

«Будьте любезны доложить его величеству, — скрывая досаду, сообщил Нельсон графу Палену, — что я даже на наружный Ревельский рейд вошел только тогда, когда получил на то разрешение от их превосходительства губернатора и командира порта». Такого унижения он еще ни разу не испытывал.

Английская эскадра покинула Финский залив, не простояв у Ревеля и недели. Прославленный адмирал понял, что у берегов России он не добьется новых лавров. Теперь ему не терпелось вернуться в Англию, к Эмме, и он попытался использовать небольшое недомогание как предлог для отпуска. Однако адмиралтейство не отвечало, и Нельсон пришел в ярость. Он пишет Эмме: «Держать меня здесь — чистое убийство».

Не теряя надежды, он продолжал бомбить адмиралтейство рапортами с просьбой об отпуске, с требованием, чтобы его отпустили с этого «промерзлого севера». Он писал, что в Ревеле он-де провел шесть часов в шлюпке, простудился, а потом даже решил, что у него чахотка. В письме к Эмме он сокрушался: «Стоило ли плыть в Балтийское море, чтобы умереть там естественной смертью?» И уверял, что не останется в этих местах «даже за титул герцога с годовым доходом в пятьдесят тысяч фунтов».

В середине мая небо над Финским заливом наконец-то очистилось и яркие лучи весеннего солнца засверкали, переливаясь на гребнях хмурых свинцовых волн. Русской эскадре адмирала Ханыкова [24] Ханыков Петр Иванович (1743–1813) — адмирал, главный командир Кронштадтского порта. Был участником Чесменского сражения и Морейской экспедиции, в 1783 г. командовал Каспийской флотилией. салютовал тринадцатью пушками британский фрегат «Логона» капитана Сотерона. Ханыков ответил по традиции, неуклонно соблюдая правила Петра Великого, таким же количеством выстрелов. На борту фрегата следовал в Петербург новый английский посол сэр Геленс.

Чуть раньше исполнилась и мечта Нельсона. Следом за фрегатом прибыла и замена Нельсону — вице-адмирал Синего флага Поль. Сдавая должность, Нельсон рассказал Полю о своих злоключениях. Прощаясь, он, как бы в свое оправдание, проговорил:

— Я не думаю, что граф Пален осмелился бы написать мне подобное письмо, если бы русский флот не покинул Ревель и мне удалось бы блокировать его.

И все же, что ни говори, кумир англичан укатил в Лондон к своей возлюбленной несолоно хлебавши.

Эскадра Поля через месяц ушла в Портсмут. И на Балтике воцарилось спокойствие.

Кампания 1801 года открылась выходом на рейд Балтийской эскадры. Кадеты-второгодки начали плавать на тендере, потом их перевели на бриг. За месяц они возмужали, говорили с хрипотцой. Лица обветренные, загоревшие, а натруженные, не по-ребячьи мозолистые руки, видимо, были в ладах с солнцем и ветром, мачтами и парусами. В нынешнюю кампанию кроме парусных учений Лазаревых впервые допустили к артиллерийским. Братьев расписали на фок-мачту и батарею правого борта.

Лазаревы упросили ротного командира не разлучать их с друзьями.

Вместе с Алексеем Шестаковым и Семеном Унковским поздним вечером поднимались они с нехитрыми «кадетскими баулами» на борт брига «Ласточка». Молодцеватый боцман привел их в носовой кубрик.

— Размещайтесь, господа кадеты, за переборкой, на котел с завтрака определим вас, а ныне сухарями с чайком побалуйтесь…

Утром, на построении, командир брига с лихо подкрученными усами остановился перед ними, весело подмигнул:

— Вижу, вы воробушки стреляные, но посмотрим, каковы в деле.

Сразу после подъема флага сыграли аврал:

— С якоря сниматься! Паруса ставить!

Матросы бежали к мачтам, а вдогонку им неслось:

— По марсам и салингам!

Самые смелые и расторопные матросы — марсовые — устремились вверх по вантам, наперегонки.

Миша упросил унтер-офицера разрешить занять место на нижней марса-рее. Задрав голову, Шестаков ткнул Унковского:

— Глянь-ка, Мишка спроворил уже на пертах.

Одним из первых Лазарев-второй начал отдавать сезни, державшие подобранный парус. Мачты будто нехотя одевались отбеленным солнцем и ветром холщовым нарядом.

— Якорь панер! — донеслось с бака.

«Ласточка» на мгновение замерла, чуть приткнувшись форштевнем в набегавшие волны. Боцман перегнулся через фальшборт:

— Пошел шпиль веселей!

Матросы грудью навалились на вымбовки. Еще через миг натянутый струной якорный канат, почувствовав слабину, заскользил проворно в клюз, наматываясь на барабан шпиля.

Освободившийся от привязи нос брига, будто вздохнув, поднялся на волне, слегка уваливаясь под ветер.

Ловкий, крепко сложенный Миша выделялся среди сверстников смелостью и сноровистостью, особенно в обращении с парусами. Командир мачты много раз посылал его на рискованные работы на верхних реях, и тот проворно и грамотно управлялся со снастями в любую погоду…

Вице-адмирал Голенищев-Кутузов до последнего дня жизни оставался во главе корпуса.

Весна 1802 года принесла смену командования в Морском корпусе.

Новый директор вице-адмирал Петр Карцов [25] Карцов Петр Кондратьевич (1750–1839) — адмирал, участник сражения при Чесме и при Гогланде, член Адмиралтейств-коллегии, директор Морского корпуса, член Государственного совета. участвовал в Чесменском сражении на линейном корабле «Европа». Под командой адмирала Федора Ушакова в Средиземном море блокировал наполеоновские войска в Северной Италии, содействовал успеху армии Суворова.