Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Андрей ловко вспрыгнул на стенку. Вернувшись, он озорно улыбнулся:

— Завтра поутру велено всем нам отправляться к Гавриле Романовичу, иначе ротный пообещал всыпать «горячих» на гауптвахте.

С самой Пасхи не наведывались братья к Державину, и тот был весьма огорчен и недовольно ворчал:

— Видано ли такое — с малолетства неслухами быть, хотя бы о сестричке младшей озаботились. — Сенатор ласково гладил прижавшуюся к нему Верочку, она целое лето провела на даче в семье поэта, и тот не чаял в ней души, словно в родной дочери.

Присмотревшись за несколько дней к ребятам, Державин заметил, что минувшие полгода не прошли для них даром. Они повзрослели, стали крепышами, а главное, было заметно, мореходное дело их влекло.

Из столовой вышел гость, Николай Резанов.

— Ты знаком с пострелами, — сказал Державин. — Помнишь покойного Петра Гавриловича Лазарева? Его сынки…

За обеденным столом упрашивать братьев откушать не пришлось. Державин пошутил:

— Видать, харчи кадетские скудны. А может, аппетит служба прибавляет?

— Нынче в морской вояж ходили до Кронштадта, — с хрипотцой проговорил, уплетая горячие щи, Михаил.

Державин переглянулся с Резановым, шутливо спросил:

— Ну и как, волнами вас покидало, ребрышками шпангоуты посчитали?

— Было дело, — поддержал брата Андрей, — вестимо, на море пучина не разбирает, знать, что щепку, что корабль пошвыривает одинаково.

— Хм, вы и взаправду, видно, отведали Нептуновых прелестей, — проговорил Державин. — Однако морские его проделки по-настоящему еще предстоит вам узнать. — Он повернулся к Резанову: — А помнишь, Григорий Иванович тоже по молодости начинал.

Резанов посмотрел на ребят, задумался на минуту:

— Не в юные годы, но лет в двадцать в океан уже хаживал. Провожал я его из Охотска в Великий океан к американским берегам. Без страха всегда уходил вояжировать. Сильный духом был человек тесть мой покойный, царство ему небесное.

Ребята примолкли, прислушиваясь к разговору старших.

— Он первым побывал на Уналашке, открыл немало промысловых мест на Алеутах. Память о себе достойную в тех местах оставил. Да и правителя подыскал достойного, Баранова Александра Андреевича. Крепкий человек…

— Позвольте спросить, — вдруг прервал тишину Михаил, — сей мореходец в самой Америке побывал?

Резанов рассмеялся:

— Не токмо побывал, но проживал там не один год.

Проводив Резанова, Державин обнял ребят и повел их в свой кабинет.

— В корпусе вашем наставники немало толкуют про иноземных мореходцев, то не без пользы. Токмо не они одни сими делами славны. — Державин взял со стола книгу, погладил переплет. — Еще со времен Петра Великого мореходцы наши хаживали на берега океана на востоке. И Дежнев, и Чириков, и Креницын немало полезных деяний там свершили. Книга сия знатного гражданина российского Григория Шелихова, про те места писана. Прочтите ее, что невдомек, — Державин положил книгу перед Мишей, — меня спросите.

Ребята нетерпеливо поглядывали на книгу. Державин вышел, а они уселись поудобнее на диване. Андрей открыл переплет, развернул сложенную карту. Так вот какая ты, Русская Америка! Мелким бисером чернели названия мест, открытых и заселенных русскими людьми. Алеутские острова, Кадьяк, Афонгнак, Уналашка, Андреяновские острова… Севернее Алеутов, далеко от берега материка, Андрей прочел:

— «Хутор, где живут русские люди».

Немного южнее, у мыса Крестовый, виднелась надпись: «Здесь остался штурман Дементьев с 12-ю человеками в 1741 году».

— Надобно Гаврилу Романовича допросить, что с ними сталось, — сказал Андрей. Он сложил карту и открыл первую страницу…

На фронтисписе была нарисована любопытная картинка. Причалив кормой к высоким скалам, стоял русский корабль. С него, видимо, только что сошел путешественник в европейском платье. Стройный алеут, у ног которого смиренно лежали два громадных котика с глупыми мордами и торчащими клыками, дружелюбно протягивал ему звериную шкуру. Под рисунком затейливой вязью выведены стихи М. В. Ломоносова:

Заголовок книги гласил: «Российского купца Григорья Шелихова странствия с 1783 по 1787 год из Охотска по Восточному океану к американским берегам и возвращение его в Россию». Чуть ниже напечатано:

«Издано в Санкт-Петербурге в 1791 году…»

Лазаревы — первый, второй, третий — отправились в удивительное путешествие по следам именитого гражданина города Рыльска…

Новый, 1801 год и Рождество Лазаревы провели у Гаврилы Романовича. Веселились, водили хороводы, бегали вокруг нарядной елки с детворой. Почти все праздники у Державина провел закадычный друг, свояк, поэт Николай Львов [17] Львов Николай Александрович (1751–1803/4) — поэт, музыкант, архитектор, художник, член Академии наук; создатель почтамта в Петербурге, собора в Торжке, усадебных ансамблей близ Торжка. с многочисленным семейством.

Дети тешились у елки, а Державин за чаем проводил время с желанным гостем в кабинете… Львов питал страсть к иноземным делам.

— Нынче государь круто обходиться начал с британцами, слышь, Гаврила Романович. Они Мальту по несправедливости прихватили. Хотя по трактату должны бы вернуть Мальту законному владельцу — ордену Святого Иоанна…

Державин согласно кивнул:

— Тем паче известна англичанам слабость нашего государя, который год он принадлежит Мальтийскому ордену [18] Мальтийский орден был основан в Палестине крестоносцами в начале XII в. Члены его звались иоаннитами, так как первоначально обретались в иерусалимском госпитале Св. Иоанна. В 1530–1798 гг. они перебрались на остров Мальту, с 1834 г. их резиденция в Риме. , пожалован их рыцарями в гроссмейстеры.

— Кроме прочего, вставляют они шпильки эскадре Федора Ушакова. Поговаривают, завернули из Европы Суворова и Ушакова отозвали.

Однако дело оказалось более серьезным.

После праздников Державин наведался в Морской корпус. Он частенько заглядывал туда, следил за своими подопечными.

Как обычно, Голенищев-Кутузов радушно встретил приятеля.

— Лазаревы молодцы, — похвалил директор корпуса, — успевают отменно, поведения похвального. Ну, бывает не без проказ, но кто из нас в эти годы по линеечке хаживал.

Собеседники рассмеялись. Державин всегда интересовался флотскими новостями.

Голенищев велел принести чаю, притворил дверь кабинета.

— Ведома вам перемена политики государя? Англичане с австрийцами плодами наших побед на суше и на море пользуются бесстыдно, принижая во всем. Теперь же государь начал сближение с Бонапартом [19] Павел I выступал против революционной Франции, но в 1800 г. заключил с Бонапартом союз. . Донские войска генерала Орлова на марше, идут к Волге и Каспию. Оттуда морем вместе с французами двинутся к Индии.