Александр Струев - Царство. 1955–1957

Восстание разворачивалось, скоро оно перекинулось на соседние города. Кругом царил хаос, прервалось железнодорожное сообщение, прекратили работу аэропорты, закрылись школы, магазины. Повстанцы чинили самосуд, сопровождавшийся массовыми убийствами коммунистов, работников Управления государственной безопасности и Министерства внутренних дел. Жертвами, только убитыми, стали около восьмисот человек, начались массовые еврейские погромы. Советское посольство было обстреляно, к счастью, никто не пострадал.

Президиум ЦК заседал с утра до ночи, вопрос стоял остро — что делать с Венгрией? Как себя вести? Микоян надеялся, что с Надем как-то можно договориться, но Хрущев, Каганович и Молотов назвали действия венгров контрреволюцией.

— Восстание — это взрыв накопившегося в людях недовольства политикой Ракоши, ошибками прошлого, — высказался Шепилов.

— Ракоши идиот, он довел! — поддержал Маленков. — Герё хвалился девятьюстами тысячами членов партии. И вот от этих девятисот тысяч ничего нет, компартия развалилась!

— Герё избрали Генеральным Секретарем, а он уехал отдыхать в Крым! — негодовал Хрущев.

— Вчера Ракоши приходил и говорил, что охотно поможет в Пеште, — сказал Молотов.

После своей отставки бывший венгерский руководитель постоянно проживал в Москве.

— Пусть едет, — кисло усмехнулся Никита Сергеевич, — народ его на веревке вздернет, сначала его, а потом Герё.

— Попробуем успокоить горячие головы, — смягчал напор Микоян. — Может, не все потеряно.

— Предлагаешь переговоры? С кем, с предателями? С выродками?! — кричал Каганович. — Доминдальничались, хватит! Венгры первые пролили кровь!

— Они будут сражаться и против наших солдат! — предостерег Микоян.

— Зубы сломают! Ввести войска! — ревел Каганович.

— Надо проинформировать руководство стран народной демократии. Если мы введем танки, ведь как могут расценить — и с нами так может быть! Могут затаиться. А это ни к чему. Страны народной демократии должны военные действия поддержать, — закончил мысль Микоян.

— Прав Анастас Иванович! — кивнул Хрущев. — Социалистический лагерь должен быть по сути един, а не на бумаге. Руководству СССР нельзя себя дискредитировать, ведь найдутся люди, и их найдется немало, которые эту историю истолкуют по-своему: пока у власти был Сталин, скажут, все сидели тихо, не рыпались, а теперь, когда у руля, я извиняюсь, «мудозвоны», все прахом пошло, и вот вам пожалуйста — первое поражение, потеря Венгрии. И еще добавят, что эти «мудозвоны» болтают об осуждении Сталина!

— Кто мудозвон?! — злобно спросил Молотов.

— Я, Вячеслав Михайлович, образно говорю. Если мы допустим потерю Венгрии, веры нам у народа не будет. Наша армия первая упрекнет нас за нерешительность! Сегодня на повестке стоит вопрос целостности социалистического мира!

После обмена мнениями решили ввести в курс дела лидеров социалистических государств, заручиться их одобрением на военное вмешательство.

— Не поддержат! — сомневался Шепилов.

— Еще как поддержат, без нас их на первом суку вздернут! — прогудел Каганович.

— Не сбрасывайте со счетов мирный путь урегулирования, — отстаивал свою позицию Микоян. — Я бы отпустил из тюрьмы кардинала Миндсенти. Может быть, он, как священник, успокоит горячие головы.

— Выпустить можно, — согласился Маленков. — Надь ведет антисоветскую линию, может, кардинал его притормозит. Следует срочно отправить к Надю представителей, я думаю, тебя, Анастас Иванович, и Брежнева. Постарайтесь убедить его не совершать поспешных шагов.

— Может, обойдется? — вздохнул Булганин.

— С правовой точки зрения правительство Имре Надя нелегитимно и конституционными органами не утверждено, да и программа его антиконституционная, — снова заговорил Георгий Максимилианович. — Мы вправе это правительство не признавать, а сформировать свое.

— Безболезненно сделать это не получится, — заметил Брежнев.

— Применим силу! — гаркнул Хрущев. По его мнению, агрессивное давление Англии и Франции на Египет создавало благоприятную обстановку для использования силы в Венгрии. — Понятно, что на Западе и в ООН пойдет много суеты и шума, но все притихнут, как только Великобритания, Франция и Израиль начнут войну против Египта. Они сели в калошу там, мы сядем здесь!

— Венгры не вправе пересматривать итоги Второй Мировой войны, нарушать условия Ялтинской и Потсдамской конференций! — грозно заявил Молотов.

— Не имеют права! — поддакнула Фурцева.

— Как отреагируют на нашу мягкость в Венгрии? — задал вопрос Суслов.

— Могут расценить как слабость, — определил Ворошилов.

— Надо воевать, дать по рогам! — не удержался Жуков. — Мягкими ладонями мир не удержим. Это и американцев отрезвит!

— День-другой у нас в запасе есть, — проговорил Хрущев.

— Нет у нас ни дня, ни полдня! — отмахнулся маршал. — Танки уже моторы греют, дадим приказ — и они в Будапеште! Бронетехника на марше за три часа в Венгрию приедет.

— И я за удар! — поддержал Ворошилов.

— По боевой тревоге поднят особый корпус советских войск в Венгрии в составе двух механизированных дивизий; стрелковый корпус Прикарпатского военного округа, в составе одной стрелковой и одной механизированной дивизии; одна механизированная дивизия отдельной механизированной армии, дислоцирующейся в Румынии, вблизи румыно-венгерской границы. Всего по боевой тревоге подняты 31 тысяча солдат, 1130 танков, 380 бронетранспортеров, 159 истребителей и 122 бомбардировщика. Войскам поставлены задачи: войти в Будапешт, захватить важнейшие объекты города и восстановить в нем порядок, частью сил прикрыться со стороны австро-венгерской границы. Стрелковому корпусу Прикарпатского военного округа войти на территорию Венгрии и занять крупные административные центры в восточной части страны — Дебрецен, Ясберень и Сольнок; механизированной дивизии войти в южную часть Венгрии и занять города Сегед и Кечкемет.

— Ты, Георгий, лошадей не гони! — удержал маршала Булганин. — Основополагающий вопрос: кто возглавит венгерское правительство? Там нужен надежный человек.

— Я бы рекомендовал Ференца Мюнниха, бывшего венгерского посла в Москве, — предложил Никита Сергеевич.

— Есть еще Янош Кадар, — подсказал Микоян.

— Мюнних — старый коммунист, я знаю его более двадцати лет. В тридцатых годах, будучи в армии, я оказался вместе с ним на двухмесячных сборах. Жили в одной палатке. Он вполне подходящий.

— Новое правительство должно решительно осудить прошлое и открыто высказать правду о Ракоши и Герё. Выступить в защиту основных достижений социализма! — указал Молотов.

— Надо на весь мир сказать про зверства в Венгрии, там режут и стреляют людей! Надо дать материалы в печать, — предложила Фурцева.