Александр Струев - Царство. 1955–1957

— Очернять кого, Сталина? Вздор! Очнитесь!

— Это подстроили предатели, перерожденцы, разбойничья шайка! Они специально умертвили вождя, чтобы забрать власть, захватить Кремль!

— Изменники бросили на нары его славного сына-генерала!

— Судить! Судить! Сталин с нами! Сталин жив! Сталин будет жить!

Со скоростью света распространялась молва о сталинских злодеяниях, но в противовес ей, многие языки с придыханием повторяли: «Святой!» Опять Сталин шевелился, будоражил сознание! И бурлило море, и поднимался шторм возмущений. Грузинская молодежь высыпала на улицу, студенты не пошли на занятия, кто-то бросил работу. Возмущенные и оскорбленные, они шагали плечо к плечу с высоко поднятыми портретами славного сына Грузии — любимого Иосифа Виссарионовича. К ним, возмущенно кричащим, спешили люди постарше и вставали рядом. К шествию примыкали подростки, присоединялись седые старики, которые помнили Джугашвили еще молодым, когда он ходил по соседним улицам. Шествие приняло массовый характер, толпа заполонила улицы и площади.

— Мы не бросим тебя, товарищ Сталин! Мы покажем, кто хозяин в стране! Народ хозяин! Берегись, враг! — скандировали тысячи голосов.

— Молотов, Молотов! Молотова председателем правительства!

В Советском Союзе с официальным визитом находилась китайская делегация. 5 марта в Москве состоялось подписание обширного дополнения к Советско-Китайскому Соглашению о сотрудничестве в области науки, техники, культуры, образовании и здравоохранении. Со стороны Китая подпись поставил заместитель Председателя Всекитайского Народного Собрания Чжу Дэ. 6 марта часть китайской делегации во главе с ним изъявило желание посетить родину Сталина. Сегодня китайцы находились в Тбилиси, их разместили в гостинице «Интурист». От имени Мао Цзэдуна, Чжу Дэ возложил цветы к памятнику Сталину на проспекте Шота Руставели.

Серов отдал распоряжение срочно вывести китайскую делегацию за город на госдачу и приставить к даче усиленную охрану.

— Возьмите пулеметы! — прокричал Серов.

— Что?! — переспросил начальник Тбилисского Управления.

— Что чтокаешь?! Пулеметы бери! — кричал Иван Александрович, на его лице проступил неприятный оскал.

Аня пыталась показать мужу, чтобы говорил тише — Зина спала. Супруг отмахнулся — не мешай!

— Если что, открывай огонь на поражение, тебе ясно?! За китайца головой отвечаешь! — Серов с силой брякнул трубку. — Плохо дело, Анюта, очень плохо! Я на работу помчал.

Через два часа госдача, куда спрятали китайца, была окружена многолюдной толпой. Начальник Управления госбезопасности не решился отдать приказ стрелять по мирному населению. В ультимативной форме Чжу Дэ было предложено отправиться на митинг в Тбилиси, чтобы почтить память Иосифа Виссарионовича Сталина. Он подчинился, поехал в грузинскую столицу и выступил на митинге с речью, в которой возвеличивал генералиссимуса, говорил о его исключительной роли в коммунистическом строительстве, обещал, приехав в Москву, переговорить с товарищем Молотовым, передать ему требование грузинского народа незамедлительно возглавить Советское правительство. Также он пообещал довести информацию о событиях в Грузии до Председателя Мао и до мирового сообщества, после чего Чжу Дэ и остальные члены делегации были благополучно доставлены в аэропорт, где их ожидал самолет.

— Доминдальничались?! — испепеляя Серова взглядом, прошипел Хрущев. — Куда глаза твои смотрели?!

Серов потупился:

— Это ваш доклад такой переполох наделал, как-то узнали о его содержании.

— Доклад! Переполох! Лучше скажи, что проспал!

Генерал армии понимал, что его недоработка в происшедшем очевидна.

С 1954 года, каждый март, в Грузии начались стихийные выступления, так называемые «дни памяти Сталина», приуроченные ко дню его кончины. Проходили они спокойно. Постоят со свечками, попоют, скажут скорбные слова и разойдутся. Иногда два, а иногда три дня поминали вождя всех времен и народов.

«Ну, сука, начальник Тбилисского Управления! — негодовал Иван Александрович. — Ситуацию упустил!»

Грузинский КГБ сообщал в Москву, что настроения у народа спокойные, предпосылок к волнениям нет.

В хрущевском кабинете на Старой площади были Булганин и Микоян. Анастас Иванович сидел рядом с Первым Секретарем, а Булганин занял самый дальний угол. Потом подъехал Жуков.

— Войска приведены в боевую готовность! — доложил он.

— Что с китайцами? — Хрущев исподлобья взглянул на Серова.

— Самолет летит. Мжаванадзе сообщил, что толпы прорываются к телеграфу, чтобы послать в ООН, в Вашингтон и Лондон телеграммы с требованиями не признавать правительство Булганина, требуют на этот пост Молотова. Хотят вернуть историческую славу Сталину, собирают подписи на обращение грузинского народа в Центральный Комитет об отстранении Хрущева и Булганина от должностей, с последующей передачей суду, — заунывно сообщил Серов.

— Слышал, Коля, и до нас добираются! — оскалился Хрущев.

— Слышал! — глухо отозвался председатель правительства. Вид у него был подавленный.

— Не пускать смутьянов никуда! — закричал Никита Сергеевич, вскочил и побежал по кабинету. — Я им устрою — Сталин! Я им устрою — Молотов! Это провокация врагов Советской власти! Это заговор!

— Мятежники в кольце, — отрапортовал Жуков.

— Разогнать! Никаких снисхождений! Стрелять! — выпалил Хрущев и, добежав до конца кабинета, застыл над неподвижной фигурой Булганина. — Так говорю, Николай Александрович?!

— Так, — тихо отозвался тот.

— Выполняйте приказ председателя Совета министров!

— Есть! — отчеканил Жуков.

— Кто у тебя, Георгий, там будет за старшего?

— Малиновский.

— Родион не слюнтяй! Пусть действует! — Никита Сергеевич снова развернулся к Булганину. — Я спать поехал, теперь ты командуй!

Не проронив больше ни слова, Хрущев выскочил из кабинета. Приехав домой, он достал из буфета бутылку водки, налил полный стакан, залпом выпил и завалился в кровать.

Демонстрацию расстреляли. Убили семьдесят два человека, около трехсот ранили, больше тысячи участников волнений схватили. Дело было сделано — в Тбилиси и во все крупные города Грузинской Советской Социалистической Республики вошли военные.

— В приемной товарищ Каганович, — доложил Молотову секретарь.

— Приглашайте, — ответил Вячеслав Михайлович и поднялся гостю навстречу.

Каганович широко улыбался. Видный, плечистый, совсем не старый, боевой.

— Пришел обнять тебя, дорогой Вячеслав Михайлович, поздравить с днем рожденья! — Лазарь Моисеевич заключил товарища в крепкие объятья.

— Задушишь, Лазарь!

— Рад! Очень рад! Поздравляю! — похлопывая друга по плечам, продолжал гость.