Александр Струев - Царство. 1955–1957

Тысячи людей были вовлечены в беспорядки, никто не мог вразумить их, остановить. Министерство общественной безопасности выдвинуло в Познань усиленные отряды войск и полиции, военные открыли по манифестантам огонь на поражение. Люди прятались, где придется, никто не хотел умирать. Бунт был подавлен, зачинщики тряслись от страха. По улицам разъезжали бронемашины, военные хватали людей без разбора. Чтобы не быть убитыми, люди падали на землю, умоляя солдат сжалиться. Убитыми насчитали сорок человек, так и остались несчастные лежать посреди улиц в лужах крови. Позже в больнице от ран скончалось еще столько же. Раненых были сотни, только тяжелых насчитали более ста. Потерпевших разместили в местной больнице. Кому не угрожала серьезная опасность от ран, а увечья были легкими (таких пострадавших набралось около трехсот), заперли во Дворце культуры, где широченный актовый зал приспособили под лазарет. Силы безопасности арестовали пятьсот человек, еще столько же находилось под подозрением. Требовалось опросить раненых, задержанных, свидетелей, военных и сотрудников полиции, составить внятную картину происшедшего. Была образована следственная комиссия, которую возглавил польский премьер-министр, заместителем председателя госкомиссии стал маршал Советского Союза Рокоссовский. Серов отправил в Польшу следственную бригаду КГБ, а сам собирался лететь в Варшаву утром.

— Польские товарищи взяли ситуацию под контроль, — докладывал он на Президиуме.

— Рано мы от лагерей отказываемся! — хмуро проговорил Молотов.

— Умер Берут, в руководстве Польши пошло шатание, благодатная почва для врагов! — заметил Хрущев. — Никто не вел с людьми разъяснительной работы. Своей пассивностью коммунисты на угли солому подкладывали, а вражеская разведка стала огонь раздувать, вот вам результат. А результат, как видите, самый паршивый: снова жертвы, снова аресты. Товарищ Шепилов, это вас в первую очередь касается и товарища Суслова, который Международный отдел возглавляет!

— Надо яснее мысли до народа доносить, а вы отстранились! У вас сплошной формализм! — гневно высказался Булганин.

— Формализм! Шепилов, Суслов! Заваруху сделал хрущевский антисталинский доклад! Ориентиры потеряны, страха нет! Зачем выступал?! — неистово глядя на Хрущева, хрипел Каганович. — В мире силу уважают, а не то, что все дозволено! Хрущев виноват!

— Мы, Лазарь Моисеевич, не тюрьму строим, а справедливое общество!

— Надо жестче карать! — не усидел на месте Жуков.

— Кто не с нами, тот против нас! — грозно скалился Молотов.

— Вы предлагаете взять кувалду и размозжить несогласным головы?!

— Врагу голову размозжить предлагаю! — за Молотова ответил Каганович. — Нельзя допускать, чтобы на Советский Союз огрызались, чтобы его ни в грош не ставили!

— Товарищ Жуков прав, надо жестче карать, кто рыпнулся, того бей! — дополнил Ворошилов.

— Так до скончания века будем воевать, пока последний мужик не помрет!

— А что, ждать, пока нас сметут?!

— Надо сердца соединять, дружить, а вы винтовкой пугать хотите! Навоевались, хватит! Вот у Фурцевой спросите, хочет она воевать? — выпалил Никита Сергеевич.

Все обернулись к Екатерине Алексеевне, которая в облегающем бирюзовом платье сидела у края стола. Она поднялась. Фигура у нее была слепящая, как с картинки, волосы туго зачесаны назад, отчего женщина становилась еще моложавее.

— Уж ей только воевать! — смягчился Каганович. Он нередко вспоминал свиданья с этой зеленоглазой теннисисткой.

— Я согласна с Никитой Сергеевичем, — вымолвила Фурцева.

— А со мной, Екатерина Алексеевна, не согласны? — с ехидной улыбкой осведомился Лазарь Моисеевич.

Ворошилов и Молотов разразились смехом.

— Сядьте уже! — прикрикнул на красавицу Маленков. — Мы здесь серьезный вопрос решаем, а вы дурачитесь!

Решили отправить в Польшу делегацию ЦК во главе с Сусловым. От военных туда включили маршала Малиновского.

— События горячие, надо их со всех сторон осмыслить, — успокаивая горячие головы, заговорил Микоян.

— И я за! — очень тихо подал голос Брежнев. Он в первый раз присутствовал на заседании Президиума в качестве его члена.

— Я б бунтарей к стенке ставил! — прошипел Каганович.

— Всех, кто ошибки признал, следует отпустить. Этим хоть как-то за пули в глазах мирового сообщества оправдаемся и доверие польского народа укрепим! — высказал мысль Маленков.

— Надо, чтобы маршал Рокоссовский с такой инициативой обратился, а мы поддержим, — добавил Хрущев. — Надо так поработать, чтобы из плохого хорошее вышло.

— С тобой, Никита Сергеевич, только хорошее выходит! — язвительно заметил Молотов.

— Ты откуда такая загорелая? — после Президиума спросил Фурцеву Хрущев.

— Из Крыма прилетела.

— И я завтра в Крым.

Секретарь горкома рухнула на кровать, ноги подкашивались — как только в один день столько успела! Вихрем пронеслась по новостройкам, помощники доложили, что строительство микрорайона «Черемушки» под угрозой срыва, и пуск стадиона «Лужники» под большим вопросом, а пускать его кровь из носа надо уже сейчас! Звонки и люди обрушились лавиной, а под конец дня из первого отдела принесли тонну секретных документов.

— Зачем согласилась их взять, я же в отпуске! — корила себя начальница. — Надо уезжать, а то засосет! Хотя б две недельки понежиться на море, восстановить нервы.

Она завалилась в постель, не раздеваясь.

— Никто не поцелует, не расскажет сказку! — грустно вздохнула Екатерина Алексеевна.

Ночи в Подмосковье стояли жаркие, окна были нараспашку. Пахло хвоей и ландышами. Голова раскалывалась. Коньяк помог бы, но она решила больше не пить, чтобы Валера, под влиянием ее примера, снова не пристрастился к крепким напиткам.

Пролежав минуту неподвижно, Екатерина Алексеевна нехотя поднялась, — не будешь же спать, как солдат, в одежде! — небрежно бросая вещи, разделась. Освободила собранные заколками пышные волосы, встряхнула своим золотым сокровищем, сбросила тесный бюстгальтер, расправила плечи и встала под душ, который теплым напором смывал усталость. Вернувшись в спальню, женщина задержалась у зеркала, чтобы положить на лоб и, особенно под глаза питательный крем, а мазью из другой склянки стала мазать живот и ноги. Замечательные кремы готовили в Кремлевской больнице, фармацевты там работали знающие, с подобным уходом не оставалось места морщинам — эластичная кожа становилась по-девичьи упругой. Никогда не забывала она про питательные кремы, целебные бальзамы, регулярно играла в теннис, получала лечебный массаж, плавала в бассейне, от чего ее моложавая фигура сразу выделялась из скучного окружения. Начальница надела ночнушку и наконец улеглась в постель.