Виктор Зонис - Соломон. Царь тысячи песен

— Хорошо. Я не виню тебя. Если женщина задумала что-то, особенно такая, как Аменет… Сколько лет я сам был пленником ее коварства! Что ты предпринял? — оборвал фразу Соломон. — Где сейчас та служанка и где Аменет?

— Служанка в темнице, под охраной, а Аменет пока не знает ничего. Мои люди окружили ее дом, мы ждем твоего решения, великий царь.

— Хорошо. Все сделали, как надо. — Царь заложил руки за спину и начал ходить по комнате. — Многие во дворце знают о случившемся?

— Никто, кроме нескольких слуг и лекарей Билкис.

— И это — хорошо. Покушение на Билкис держать в тайне. Тех, кто знает, строго предупредить: за болтовню — смерть! Всех слуг Аменет, вместе с ней, убить прямо в доме, немедленно. Сделать это быстро и тихо. Ни один звук не должен покинуть ее покои. Как покончите с Аменет, дом сразу же сжечь до последнего камня. После того — во всеуслышание заявить о случайном пожаре, и только тогда, когда все уже хорошо разгорится. Ты все понял?

Зевул молча кивнул.

— Можешь идти. И помни — все это должно быть выполнено немедленно, пока все еще спят. А потом твои люди будут в числе первых, кто бросится тушить пожар, — усмехнулся Соломон.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? — спросил Соломон Билкис за утренней трапезой. — Прошло твое недомогание?

— Да, уже гораздо легче. Мои лекари очень искусны, особенно когда дело касается отравлений. — Билкис многозначительно посмотрела на царя. — В моей стране, за долгие годы смут и борьбы за власть, отравители достигли большого искусства, но не меньшего искусства достигли и целители, создавая лекарства от любого яда. Не думала я, что в твоей гостеприимной стране мне придется прибегнуть к их помощи.

Соломон нахмурился:

— Люди везде — люди. Мы не в силах изменить их природу. Но мы в силах покарать тех из них, кто преступно посягает на жизнь других людей. В этом сила и справедливость власти в нашей стране. И те, кто посмел посягнуть на твою жизнь, уже расстались со своей. Ты уже достаточно долго находишься в Иерусалиме. А хотела бы увидеть и другие места в Израиле? — сменил Соломон тему. — Я должен посетить порт Ецион — Гавер, и, хотя ты проделала уже этот путь, но практически ничего не видела. А сейчас мы будем по дороге заезжать в различные города и селения. Так можно лучше познакомиться с Израилем, если ты этого действительно хочешь. Часть пути, который нам предстоит преодолеть, и есть «Дорога благовоний». И хотя тебе пока не удалось выиграть у меня торговые льготы, — Соломон лукаво улыбнулся, — все равно это должно быть интересно.

— Я сама хотела нижайше просить тебя показать мне Израиль. И, не буду скрывать, меня очень интересует караванный путь в Египет. Для моей страны торговля пряностями и благовониями — важный источник дохода.

— Вот видишь, как хорошо! Можно сочетать и приятное, и полезное. К тому же, у меня прямо на берегу Чермного моря прекрасный дом, где можно отдохнуть немного от иерусалимской пыли и суеты… Тогда завтра, с раннего утра и выезжаем.

Дорога в Ецион-Гавер заняла больше времени, чем предполагал царь. Они заезжали во многие селения и города, и везде Соломона и Билкис восторженно встречали толпы людей.

Может быть, не прав был писатель Иосафат, когда говорил о недовольстве народа Израиля? — думал Соломон, радостно откликаясь на приветствия толпы. — Может, нет в народе ненависти ко мне? Разве не сумел бы я отличить подлинную радость от фальши? Нет, не нужно обольщаться, в интересе людей к нам больше любопытства и страха, да и наместники хорошо подготовили мой визит … Ну, что ж, страх может быть достойной заменой любви — более надежной и менее изменчивой…

В одном из маленьких селений, отвоевавшем для жизни узкую полоску земли у самого края пустыни, повстречал царь интересного человека. Ранним утром, прогуливаясь в одиночестве по окрестностям, он услышал размеренные, гулкие удары молота по наковальне. Пойдя на звук, царь покинул селение и увидел приткнутую к подножию горы небольшую кузницу. Подкравшись незаметно к увлеченному работой человеку, Соломон с удивлением отметил, что изделие, уже почти законченное мастером, не напомнило ему ничего из виденного ранее. Это не было ни мечом, ни секирой, не было похоже ни на один известный строительный или земледельческий инструмент. Да и сам человек выглядел довольно странно: абсолютно не обремененное одеждой, его жилистое, аскетичное тело было прикрыто только узким лоскутом набедренной повязки. Смуглую, совершенно безволосую грудь и плечи бороздило множество мелких и глубоких шрамов. Грубые, сильные руки кузнеца резко контрастировали с тонкими благородными чертами лица, обрамленного короткой курчавой бородкой.

Кузнец закончил работу, окунул изделие в кадку с водой и, окутанный клубами пара, медленно распрямил спину. Соломон подошел ближе, вежливо поздоровался.

— Судя по всему, твое изделие закончено, но я не могу по его виду понять — что это такое, хотя повидал на своем веку многое. Позволишь посмотреть поближе?

Кузнец равнодушно пожал плечами, сел на большое бревно, предложив жестом сделать то же самое царю.

— Твои уста просят, а глаза повелевают, — с улыбкой произнес он. — Сдается мне, не часто ты в своей жизни просил людей о чем-то. Смотри, — он протянул Соломону длинное, не менее четырех локтей, похожее на копье изделие, раздвоенное на конце и увенчанное парой небольших шаров.

Царь долго и внимательно разглядывал необычный предмет, пытаясь угадать его предназначение.

— Нет, точно никогда такого не видел, — задумчиво произнес он, с любопытством рассматривая уже самого мастера. — Это оружие?

Кузнец усмехнулся:

— Что есть оружие? Миска, из которой мы едим, при определенных обстоятельствах может стать оружием. Оружие-это не то, что в руках, а то, что в голове.

— Так ты мудрец? Мудрец, изготавливающий по ночам странные изделия в маленьком селении у самого края пустыни… Ты ведь иноземец? Египтянин, нет, сириец? — с сомнением в голосе предположил Соломон.

— Я гиксос, и мои предки в течение нескольких столетий правили Египтом. А ты, кто такой ты? Одет в простую одежду, но осанка, голос, взгляд — все выдает человека, привыкшего повелевать. Ты — судья, может быть сам назиб, — в голосе гиксоса послышалась тревога. — Прости, если я не был с тобой достаточно учтив.

Соломон широко улыбнулся:

— Не бойся, я не судья и, тем более, не назиб. Я человек, ищущий мудрости.

— В этом селении? — усомнился кузнец. — Хотя мудрым можно стать не выходя из дома, если боги будут милостивы к тебе.