Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

Анри редко говорил с императором, но в последнее время тамплиеры играли роль императорской гвардии, потому что «гиены» были почти полностью перебиты в битвах, и теперь Амдэ чаще удостаивал магистра тамплиеров своих бесед.

— Мы вступили в страну Адан, где ещё ни разу не вступала нога христианского царя. Не пугает ли это тамплиеров?

— Нисколько, ваше величество. Мы счастливы служить новому Александру Македонскому и готовы дойти с вами хоть до Индии.

— Александр Македонский… Я прочитал о нем роман, который ваш священник перевел на амхарэ. Ты считаешь, что я похож на этого героя?

— Да, ваше величество. Вам, как и Александру, неизвестно, что такое «предел». Такие люди, как вы, вечно стремятся к самому горизонту и ни за что не согласятся на меньшее. Но вы больше, чем Александр, поскольку всё, что вы делаете, озарено светом Христа.

— Да, магистр, наша задача нести свет Христов к самому горизонту. Но что там — неизвестно. Говорят, перед нами лежат страны, где люди ходят на руках, а ноги их — вверху.

— Будет интересно посмотреть, как они держат меч в ноге.

Император искренне рассмеялся, чему Анри до сих пор ни разу не был свидетелем. Потом серьезно сказал:

— Да, я готов дойти до самого горизонта. Потому что со мной тамплиеры.

Месяц проходил за месяцем, императорские войска всё дальше заходили вглубь неведомой страны, сражаясь днями и ночами. Сам император, не зная отдыха, не выпуская меча из рук, непрерывно сражался. Ему удалось вдохнуть в свое войско собственный неукротимый дух, воины больше не роптали, каждый из них чувствовал себя сверхчеловеком, возможности которого не имеют границ. Они шли по пустынным районам Адала, по камням, острым, как шипы, порою подолгу без воды и еды, но никогда надолго не оставаясь без врагов.

Враги тем временем собирали силы. Правитель Адала Салех приложил не мало усилий, чтобы объединить султанаты и очень надеялся на помощь Йемена. И сам Салех собрал огромное войско. Когда же он увидел, сколь многочисленны его отряды, то решил, не дожидаясь союзников, в одиночку выступить против Амдэ — Цыйона, чтобы ни с кем не делить ни славу, ни трофеи. Так Салех сделал за Амдэ — Цыйона его работу, ведь император всегда стремился разделить силы противников и бить их по одному.

Впрочем, войско Салеха было действительно огромным, и надежды его в одиночку справиться с армией императора отнюдь не были беспочвенны. Каждый христианин знал, что пришёл час решающей битвы, дух императорского войска был чрезвычайно высок. Но случилась беда, за неделю до сражения император заболел тяжелой лихорадкой, и когда вражеские полчища уже построились к бою, Амдэ — Цыйон лежал в своём шатре, не в силах подняться с ложа.

Анри с болью наблюдал за тем, как Амдэ дважды с большим трудом вставал, но тут же падал обратно. Императрица Жан — Мэнгэса причитала, умоляя его остаться в шатре: «Неужели, господин наш, ты пойдешь на битву? Разве может твоя нога бежать, как прежде, когда была здорова? И рука твоя разве способна брать щит и копьё?»

Причитания жены произвели на императора обратное действие. Его мутные глаза, в которых уже начало зарождаться отчаяние, неожиданно просветлели, и он начал медленно вставать с постели. С большим трудом удерживаясь на ногах, покачиваясь, он прохрипел:

— Неужели я умру женской смертью? Нет, ибо я знаю, какова должны быть смерть мужчины. Дайте мне свой плащ, магистр.

Анри быстро снял и протянул императору белый плащ с красным крестом. Когда Амдэ — Цыйон одел тамплиерский плащ, в его глазах стал постепенно разгораться огонь.

— Магистр, вы облачитесь в плащ императора, и мы вместе ринемся в бой, — Амдэ — Цыйон вышел из шатра всё ещё не твердой, но уже достаточно уверенной походкой.

Храмовники окружили императора и магистра железным каре, которое первым врезалось в сарацинские полчища. Битва была ужасающей и очень долгой. Анри видел, как император, словно лев, рубится с врагом, гортанными выкриками воздавая хвалу Христу. Лев из колена Иудова, великий Амдэ — Цыйон смог выйти за пределы собственной личности. Он достиг горизонта.

Мусульмане наконец дрогнули и побежали, до заката солнца их войско было истреблено почти полностью. Когда страшный, весь с головы до ног покрытый кровью император вернулся в свой шатер, слуги долго не могли оторвать от его руки меч, на рукоятке которого его пальцы сомкнулись мертвой хваткой.

Эта битва, состоявшаяся приблизительно в 1335 году, окончательно закрепила превосходство Амдэ — Цыйона над султанатами, сохранявшееся вплоть до конца его долгого правления.

Отец Пьер де Болонья, сопровождавший армию во всех походах, вечером этого великого дня, глядя на поле сражения, шептал на амхарэ слова священной книги «Кебра нэгэст»: «Что можно сказать о великой радости в лагере царя Эфиопии? Люди танцевали и хлопали в ладоши, и простирали руки к небесам, падая на землю и славя Бога в своих сердцах».

— Хорошая новость, Георгий Владимирович, — Сиверцев приветствовал своего старого знакомого широкой улыбкой. — Ожидание ваше закончилось.

— Неужели я когда–нибудь покину «Царицу Савскую?»

— Представляю, как вам будет не хватать этого чудного отеля, однако, вы покидаете его завтра рано утром. Есть ещё одна новость, даже не знаю, хорошая или плохая — всю дорогу рядом с вами будет маячить моя рожа.

— «Всю дорогу»? Мы куда–то едем?

— Да, вас почему–то не хотят принимать здесь, в «Секретум Темпли», и предлагают отправиться в Гондэр, где находится официальная резиденция Ордена Христа и Храма.

— Ну что ж…с удовольствием побываю в гондэрском замке Ордена. Хотя всё это странно, конечно.

— Да что тут странного? Вы — персона, вас хотят принять на хорошем официальном уровне.

— Разумеется… Ваш покорный слуга не может стать частным лицом, стоит лишь ему объявить себя таковым.

— Вот именно. То что меня, полудохлого мальчишку, когда–то сразу же затащили в «Секретум темпли», было не очень большим событием. А вот попробуйте–ка убедить Секретную Службу Ордена в том, что бывают бывшие разведчики.

— Всё правильно. Профессионала трудно обидеть недоверием. Кто будет говорить со мной?

— Сам великий магистр. Как видите, о недоверии и речи не идет.

— Кто ваш магистр?

— Мне–то зачем о нем лишнее знать? Твердо могу сказать только то, что он — француз. Говорят, что когда–то воевал в Иностранном Легионе. Да вы сами его обо всем расспросите.

— Все хорошо. Вопросов больше не имею. Итак?

— Мы ещё не закончили разговор о пресвитере Иоанне. Где–то примерно после разгрома Ордена пресвитера уже ни кто не искал в диких степях на востоке, а искали теперь в Эфиопии. Как всё это было?