Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 3

Сотники, отъехав, на ходу коротко посовещались и ускакали по своим отрядам. Скоро сотенные колонны рассыпались, и всадники, охватывая пленных с разных сторон, начали вклиниваться в толпу. Меркиты возбужденно загомонили, кое-где заплакали малые дети. Женщины, испуганно оглядываясь на всадников, прижимали детей к себе.

Один из сотников выехал к нойонским арбам и, сложив ладони у рта, прокричал:

– Тихо!.. Слушайте и исполняйте без промедления: семьи нойонов остаются в середине, старики и старухи переходят на западную сторону, женщины с детьми на восточную, юноши на север, девушки на юг. Быстро!

Притихшая было толпа вновь зароптала, местами и взревела; первыми заплакали девушки, в страхе прильнув к своим матерям, за ними подхватили малые дети, и скоро огромный круг разразился истошным криком и визгом.

– А ну, тихо-о!..

– Замолчите!! – голоса воинов потонули в диком крике пленных.

Воины, разъяренные от непроходимого шума, схватились за кнуты. Замелькали в воздухе тонкие витые ремни. От этого крики лишь усиливались; тысячные голоса, сливаясь в один сплошной вой, разнеслись по окрестностям. Из-за крайних юрт куреня выходили многие воины и удивленно взирали на происходящее.

Один из всадников охраны догадался: он подскакал к ближней кучке, вырвал у одной из женщин трехгодовалого ребенка, схватив за ворот рубахи, вынул из-за пояса нож и поднес острие к голому животу малыша.

– Тихо! Замолчите! Или перережем ваших детей!

К нему присоединились сразу с десяток воинов: вырывая из толпы детей, поднимая их над головой, подносили к ним ножи.

– Ти-и-хо!!!

Толпа в середине разом притихла; женщины немо дрожали, прижав руки к губам. Ужас заплескался на их лицах, и вокруг быстро установилась тишина. Немногих тех, кто продолжал голосить, воины успокаивали кнутами, грозя саблями и копьями.

– Ну, быстро исполняйте, что велено! – крикнул сотник.

Толпа медленно начала приходить в движение. Киятские воины поторапливали, щелкая кнутами, наезжая лошадьми, подталкивая самых медлительных остриями длинных копий, заставляли их шевелиться быстрее.

Тэмуджин оставался на месте и терпеливо ждал. Наконец, меркитская толпа разделилась на несколько частей, замерла неподвижно, и он тронул коня вперед.

Подъехав к арбам, он всмотрелся в меркитских женщин. Дородные, с властными чертами лиц, они смотрели на него со смешанным страхом и ненавистью. Видно было, что они пренебрежительно смотрели на его возраст, считая каким-то мальчишкой.

«А как вы смотрели на мою Бортэ, когда били ее?.. – подумал он. – Наверно, злобой горели, живьем готовы были съесть… Ну, подождите, посмотрю я сейчас на ваши лица…»

– Я муж той, которую вы и ваши мужья мучили и истязали, – сказал он, все так же пристально глядя на них.

Женщины опустили взгляды, прикусив губы. Непримиримо и хмуро смотрели они себе под ноги.

– Кто хоть раз поднял руку на мою жену, выйдите вперед, – сказал Тэмуджин.

Толпа молчала.

– Не зря говорят, злобный народ, – усмехнулся один из сотников, стоявший рядом. – Еще и упорствуют, не хотят признаваться.

Женщины продолжали молчать.

Тэмуджин подъехал к толстой женщине лет тридцати, дерзко посмотревшей на него исподлобья.

– Ты чья женщина? – спросил он.

Та лишь сверкнула глазами, промолчала.

Тэмуджин, потянувшись, выхватил из-за пояса сотника топор, и, привставая на стременах, со всего размаха зарубил ее, ударив в голову. Остро отточенное лезвие топора как тоненькую мышиную кожицу пробило войлочную шапку на голове женщины, углубившись в кость черепа, и шапка осталась на лезвии. Кровь хлынула из разрубленного черепа, женщина рухнула на землю, растянув руки в стороны…

Тэмуджин снял прицепившуюся к лезвию топора шапку, бросил на убитую и подъехал к следующей, помоложе, приподнял окровавленный топор.

– А ты чья?

Та задрожала, с трясущимися губами глядя на него, невнятно пробормотала:

– Я… Худуна… я сейчас выйду, разрешите мне выйти…

Женщины, испуганно озираясь, обходя истекающую кровью убитую, стали выходить. Набралось их человек тринадцать.

Тэмуджин объехал их и встал перед ними. Лица у всех были искажены от страха, глаза молили о пощаде.

– Сейчас вы все пойдете к моей жене и будете просить прощения, – сказал Тэмуджин. – Кого она не простит, тех прикажу привязать за волосы к хвостам диких жеребцов и пустить по степи. Идите!

Тэмуджин приказал направить с ними десятку воинов.

– Чтобы не заблудились, – холодно улыбаясь, пояснил он.

Он проводил взглядом толпу женщин, направлявшихся, спотыкаясь, к куреню и вновь повернулся к толпе пленных. К нему приближался дородный старик в белой замшевой рубахе. Встав перед ним, и глядя без страха, возмущенно промолвил:

– Я скажу вам, нехорошо воину и нойону поступать так. Молодому воину подобает показывать себя в поединках с мужчинами, а не рубить безоружных женщин.

– Что? – недобро усмехнулся Тэмуджин, чувствуя, как внутри у него вновь разгорается безудержный гнев. – А ты как смеешь мне указывать, что подобает, а что не подобает? Не твои ли это сыновья напали на нас, а теперь скрываются? Так получи же то, что они заслужили…

Страшным ударом топора он раскроил череп старику, вбив узкое стальное лезвие ему до самых скул. Тот постоял несколько мгновений с разваленной головой, моргнул глазами и подкошенным деревом свалился набок. Из раскроенного черепа на травянистую землю ручьем хлынула кровь.

– Ну, кто из вас еще хочет поучить меня?! – крикнул он в сторону толпы стариков.

Те молчали. Тэмуджин направил коня к ним. Приблизившись, он встал перед ними, все так же угрожающе держа топор.

– Ну, что молчите? – оглядывая понуро опущенные седые головы, спросил он. – А как вы думали, я буду с вами поступать? Увещевать, уговаривать вас? Вы считаете, что достойное дело – тремстам мужчинам напасть на маленькое стойбище из четырех юрт и ограбить беззащитных людей? А где они, те ваши мужчины? Почему не покажутся перед нами?.. А может быть, среди этих ваших парней найдется такой, что вышел бы со мной на поединок?

Он подъехал к толпе подростков. Окровавленное лезвие топора в его опущенной руке терлось об замшевое голенище гутула, измазав желтоватую, чисто выделанную кожу красными пятнами.

Оглядев толпу, он выделил нескольких парней своего возраста. Один был здоровый, ростом выше него. Волосы у парня были заплетены в косичку. Пригнув голову, он по-бычьи хмуро смотрел на него.

– А ну, выйди сюда! – крикнул ему Тэмуджин.

Тот, не сдвинувшись, стоял, все так же глядя.

– Выведите его сюда, – приказал Тэмуджин сотнику.

Сотник махнул двоим воинам и те, ворвавшись в толпу, схватили парня за рукава и выволокли. Тот сопротивлялся, упираясь ногами в землю, будто его вели на бойню. Его поставили перед Тэмуджином.