Франсуаза Шандернагор - Селена, дочь Клеопатры

Но по крайней мере они продвинутся к стране-союзнику, объяснял он молодому республиканцу Луцилию и сирийцу Алексасу, когда они устроились на постоялом дворе и стоя, по-солдатски, осушали кубки. Страна-союзник – это, конечно же, Греция, где Царицу любят так же, как и он; Царицу, род которой происходит от соратника Александра Великого – не самый простой в мире род! Разве в прошлом году Афины не оказали Клеопатре великие почести? Греция никогда не предаст их – ни его, ни ее, никогда! Все трое выпили за вечность Греции. Он согрелся, начал изливать душу и строить планы: в Греции Канидий, привыкший безбоязненно встречаться с кавказцами и прижимать армян, сможет легко провернуть отступление, не так ли? Путь из роз! Это совсем не похоже на его отступление из Парфии под снегопадом, под обстрелом лучников – голодные, окруженные неприветливыми местными жителями или совершенно одинокие! По сравнению с этим отступление через Грецию станет оздоровительной прогулкой. Почти удовольствием! В сентябре, во время сбора винограда… Он выпил.

– Разве я не прав, Луцилий? Скажи, я не прав? Греция никогда меня не предаст!

– Греция – нет. А греки?

Ну вот! Так и можно испортить удачно начавшийся день… Он умолк. Каждый раз, когда он пытался забыться в любви или в вине, его возвращали в реальность… Он прекрасно знал, что греки его предадут. Разве римляне не говорили: «Фальшивый, как грек»? Он любил ту Грецию, которой больше нет, и греков, давно уже погибших… Впрочем, греков того века можно извинить, так как для своей отрезанной от Египта армии Антоний был вынужден отнять у них все: зерно, деньги, рабов, вьючных животных и даже людей, горожан, которых под ударами плети заставляли носить грузы к полю боя. Полмиллиона ртов: сто тысяч легионеров, столько же дополнительных войск и уйма армий союзников, не говоря уже о слугах… Хуже, чем стая саранчи! Однажды Греция проклянет даже память о нем! Ему было стыдно. Ему стоило бы промолчать. Теперь. Если только… Если Канидий…

Ответ на посланное пехоте сообщение пришел быстрее, чем предполагалось: гонец Антония, поднимавшийся к холму, встретил спускавшегося гонца Канидия, который сообщил, что сухопутные войска сдались. После пяти дней тщетного ожидания своего дорогого командира – «император не сбежал, только не он! Это все ложь!» – солдаты перешли на сторону Октавиана. Без боя. Отпущенный своими войсками, Канидий вынужден был бежать и при первой же возможности планировал вернуться на Кипр. Октавиан начинал казнить пленных: кажется, он уже обезглавил двадцатилетнего Скрибония Куриона, сына Фульвии, пасынка Антония и сводного брата Антилла…

Император отошел в сторону, остановившись на небольшом пирсе; он смотрел на море, словно пытался разглядеть на востоке сине-белые скалы мыса Малея. «Кто увидит мыс Малея, тот попрощается со своим домом», – говорит греческая пословица. «Кто увидит мыс Малея…» Но Антоний не видел его: слезы застилали ему глаза. И плакал он не о себе; он оплакивал тех, кого повел за собой на верную смерть. Он стоял на краю Греции и на краю пирса, как стоял на носу «Антонии»: один над пустотой.

Из деликатности его офицеры остались позади. Даже его личные охранники – люди с горы Ливан – держались на расстоянии. Что касается Царицы, то она не показывалась, не осмеливаясь покинуть корабль с той ночи в Тенароне. Создавалось впечатление, что все, кто его любил, хотели облегчить ему последний жест… Но вдруг раздался грохот разошедшихся досок, и к нему подбежал старый евнух Мардион, протягивая осколок стекла – чтобы он вскрыл себе вены? Нет.

– Послание от Царицы, господин, прочти!

Письмо на осколке флакона? И тут, несмотря на свою горечь, Антоний улыбнулся: эта женщина в самом деле была сумасшедшей! Падая в пропасть, она еще насмехалась над противником. Октавиан распустил в Риме слухи, что она писала своему любовнику только на стеклянных плитках – как будто это было проще, чем на египетском папирусе высшего качества! И она решила воплотить эту легенду буквально: шилом нацарапала на осколке несколько слов. И что же написала эта безумная? Буквы было сложно разобрать, для этого пришлось повертеть стеклышко на свету. Наконец он различил слово «тебе» – и моментально прочел все остальное: «Наперекор тебе с тобой». Он тотчас же отвернулся, чтобы скрыть слезы, на этот раз от радости. «Наперекор тебе с тобой» – значит, она никогда его не бросит, он никогда ее не оставит, и они уйдут вместе. «Наперекор тебе с тобой» – это как колыбельная песня няни, когда он болел. Он жаждал одного: не страдать больше и убаюкаться в ее руках… Черт возьми, он стал сентиментальным, словно девственница, после того как потерял девятнадцать легионов! Понемногу он взял себя в руки, придал лицу соответствующее выражение и медленным шагом вернулся к соратникам. В течение еще нескольких часов он будет самим собой: человеком, который на протяжении десяти лет создавал и менял азиатские монархии и правил от Кавказа до Евфрата, правил самой огромной Восточной империей со времен Александра Великого…

Он спокойно велел всем подойти к одному из кораблей, на котором хранились военные трофеи (в Акциуме его флоту едва удалось совершить этот маневр – спасти сокровища). Победитель Октавиан не найдет ни одной монеты – сможет ли он и дальше платить солдатам обещаниями?

Несмотря на протесты, император организовывал офицерам побег. Вынимал из казны мешки с золотом, сам наполнял драгоценностями их сумки:

– Возьми еще эту гравированную инталию и маленькую камею. Говорю же, бери! Этот крошечный предмет стоит больших денег. Идеально, когда нужно спрятать ценность. Ты купишь себе перевозчиков…

Он вручил им сопроводительные письма для греков-союзников и для своего комиссара в Коринфе – если, конечно, он еще оставался там комиссаром и Октавиан не достиг восточного берега полуострова! Все плакали, и на этот раз он их успокаивал. Они обнялись в последний раз, и вскоре египетская эскадра подняла якоря.

Каталог, публичный аукцион, серебряные украшения, Друо-Ришелье:

…66. Лот состоит из трех пар сережек в виде подвесок, украшенных натуральным жемчугом сферической формы. Золото, перламутр, гранат. Эллинистическое искусство.

Высота: от 3.1 до 4.9 см 3 400/3 500

…67. Лот состоит из четырех гравированных инталий (нефрит, агат и сердолик), изображающих сфинкса, крылатую Победу, феникса и систры Исиды. Золото. Красное окисление. Египет, эпоха Птолемеев.

4 000/4 200

Цезарион был встревожен. Он беспокоился уже несколько недель, с тех пор как перестал получать известия и понял, что партии зерна больше не поступали: с момента открытия навигации из всех торговых кораблей с грузом, отправляющихся в Грецию, максимум четверть возвращалась в Александрию; необязательно быть магом, чтобы догадаться, что остальные пошли ко дну!