Александр Майборода - Святополк Окаянный

В глазах Предславы промелькнул лисий прищур.

— Как задержать? Очень просто, для этого много способов есть.

Сомневаясь, что женщина может придумать что-либо там, где он спасовал, Блуд придал лицу выжидательное выражение.

— Ну-ну?

Догадавшись о мыслях боярина, Предслава вспыхнула:

— Ну хотя бы пустить слух, что печенеги собираются напасть на Киев, как только войско уйдет к Новгороду. Головой подумай боярин, о твоей же хитрости ходят легенды.

Блуд чертыхнулся, ну и хитро же бабье отродье! Вон у нее все как просто, в мгновение ока придумала уловку, способную сорвать поход. Ведь если войско отправится искать печенегов, то на это уйдет все лето.

— Хорошая идея! — признался Блуд и весело сказал:

— В Белгороде у меня есть хороший приятель — старшина Мутор. У него родня у печенегов. Вот через него я завтра же и пущу слух. Пока то да се, пока разберутся, а время уйдет.

Уходя, Блуд уважительно прощался с Предславой. Он думал о том, что все-таки не зря в народе говорят, что власть дается от Бога, ведь даже в девке княжеских кровей чувствуется что-то неведомое, что возвышает ее над всеми, даже боярами. Сам Блуд, хитрый и многоопытный, почувствовал себя рядом с этой девицей, как щенок перед седым волком. Это было неприятно. Но разве может человек повлиять на волю Бога? Каждому предназначено свое место, князю — княжеское, боярину — боярское, смерду -смердово. И будь благодарен за то, что ты не родился в навозе.

Предслава с трудом вытерпела разговор с боярином. От него за версту разило вонючей псиной. А из гнилого рта при каждом слове неслось, как из нечищеного нужника. Эту вонь не забивала даже доцветающая сирень.

Как только боярин вышел из беседки, Предслава выхватила из рукава небольшой платок, пропитанный пряными восточными благовониями, и приложила его к носу. Часто подышав приятным запахом, Предслава, наконец, изгнала из легких неприятный запах.

После этого она задумалась. Уловка ею придумана хитрая — в поисках печенегов Владимир проблуждает все лето. Но это только отсрочка и не остановит Владимира от похода на Новгород. А Ярославу все равно не выстоять против киевского войска. Спасти Ярослава могло только одно — скорая смерть Владимира. Тогда, в разговоре, Предслава согласилась участвовать в отравлении отца. Но тогда она еще думала, что ей не придется приложить к этому руку, этим грязным делом должен был заняться боярин Блуд, которому было не привыкать к предательству. Однако теперь все менялось. Блуд не мог сделать дело, на которое его купили. Но если для Блуда речь идет только об упущенном барыше, то для Предславы ситуация оборачивалась намного хуже. Если ее брат Ярослав станет Великим князем, то для нее откроется рог изобилия. На княгиню с богатым вено найдется множество охотников — могущественных королей и императоров.

Но что ее ждет, если Ярослав будет побежден? Этот нищий терем? Владимир на своих любовниц тратит золота больше, чем на свою родную дочь. А придет Борис? У того свои любимчики -— он наденет на своего венгра ошейник, усыпанный бриллиантами. А проклятому Святополку даст земли. Новгород отдаст брату Глебу. А что он сделает с ней, отдаст замуж за вонючего, как Блуд, печенега?

Таким образом, ее судьба, волею Бога, зависит только от брата. Падет он, и она падет. Возвысится он, и она возвысится.

Это Предслава хорошо знала, одно только томило ее душу --имела ли она право поднять руку на своего отца? Ведь нет страшнее греха, чем отцеубийство...

В задумчивости Предслава поднялась и прошла в терем, в комнату, где находилась небольшая домашняя церковь.

В комнате пахло ладаном и теплым воском. Под иконой слабо горел огонек лампады. Падающий из окна с разноцветной мозаикой свет освещал багряным цветом крест с полуобнаженным человеком, из-за чего чудилось, что он был залит кровью.

Предслава упала на колени и начала молиться, прося Бога дать ей знак, как ей следует поступить: убить отца и своим преступлением открыть себе дорогу к счастью здесь, в этом мире; пли прийти к нему и в покаянии броситься ему в ноги... И потерять все — даже жизнь! Только для того чтобы приобрести ключ от рая в загробном мире?

Предслава молилась долго, затем она замерла в неудобной позе, ожидая какого-либо знака. Она ждала долго, но Бог не отвечал. Тогда, потеряв терпение, она поднялась и вплотную подошла к распятому человеку и вгляделась в него. У него было страдальчески искаженное лицо и закатившиеся вверх глаза, отчего они выглядели слепыми. Бог был слеп!

В голову Предславы пришла неожиданная мысль, что, может, это как раз и является знаком, которого она так долго просила. Бог смотрел в небо, его не интересовало происходящее на земле. Возможно, этим он хотел дать знать, что люди ошибаются, считая, что их ничтожными проблемами должно заниматься высшее существо. Высший дух, создавший вселенную и множество живых существ, каждое из которых не менее значимо для него, чем заурядное двуногое животное, высокомерно объявившее себя хозяином природы, между тем неспособное решать даже собственные проблемы, не побеспокоив при этом Бога. Человек — это всего лишь птица без перьев!

Предслава вспомнила слова греческого философа Гераклита: «Для бога все прекрасно и справедливо, люди же одно признали несправедливым, другое — справедливым».

Однако философ был прав, не людям судить о прекрасном и справедливом, ибо, как он утверждал, «глаза и уши — дурные свидетели для людей, если души их варварские».

Предслава перекрестилась и вышла из комнаты с твердым убеждением, что за ее поступки пусть Бог сам ее судит. Пусть он ломает голову когда-либо потом... А если она не права, она покается.

Выйдя на крыльцо, Предслава подошла к воротам и спросила сторожившую ворота бабу, вернулся ли Владимир во дворец.

Баба, расплавившаяся от жары, на лавке под воротами, сообщила, что князь еще не вернулся. Она это хорошо знала, так как регулярно выглядывала в окошко в воротах.

Предслава велела бабе, как только приедет князь, сообщить ей, и вернулась в терем. Здесь она присела около открытого окна, выходящего видом на ворота, и взяла в руки вышивание. Но она не столько вышивала, сколько наблюдала.

Ближе к вечеру, когда по двору над цветами и деревьями прогуливался прохладный сквозняк, баба, выглянув в окошко в воротах, засуетилась, затем, колыша обвислыми частями большого тела, подошла к открытому окну и сообщила Предславе, что на княжеский двор только что въехал Владимир.

Предслава тут же отложила рукоделье в сторону, посмотрела иа себя в зеркало и отправилась в большой дворец. Она знала, куда идти, — в столовой должен накрываться ужин для Великого князя.