Николай Кочин - Князь Святослав

Масляные и смоляные светильники в коридорах так чадили, что трудно было определить назначение встречающихся помещений. Один Цимисхий хорошо знал расположение залов и покоев. Он повёл за собою всех сообщников. Долго они шли по залам, переходам, лестницам. Наконец Цимисхий толкнул дверь, и в ярко освещённом зале заговорщики увидели картину попойки, которая была обычной в жилых помещениях Льва Фоки. На коврах и на софах лежали в небрежных и непристойных позах нарядные девки вперемежку с собутыльниками. По столам и по полу были расставлены сосуды и кубки. На помосте поясничали мимы и клоуны, приглашённые из цирка. Всё это двигалось, шевелилось, орало. При виде вооружённых витязей все смолкли и стали расползаться на четвереньках по углам и прятаться за мебелью.

- Эй, стража! - закричал пьяный куропалат, не желая разбираться, кто пришёл. - Забрать их, я завтра сам рассужу, как смели приходить сюда без спроса…

Проникнутый заносчивостью вельможи и воинственным духом восточных динатов из рода Фок, Лев куропалат скорее готов был умереть, чем быть заподозренным в трусости. Но когда он разглядел Цимисхия, кровного своего врага, лицо его исказилось страхом и он неистово закричал, сзывая охрану.

Цимисхий ткнул его сапогом в живот, и тот грохнулся на сосуд с вином и уж больше не старался подниматься.

- Заприте их вместе с потаскушками, - приказал Цимисхий витязям. - Пусть продолжают пир, мы им изрядно помешали…

Они вышли из зала, в котором под столами и стульями сидели не дыша участники попойки, заперли двери, и Цимисхий сказал:

- Пошарьте кругом. Если найдёте кого, закрывайте двери наглухо. Коли встретите паракимонена - не трогайте, он болен и нам не помешает.

Они обыскали соседние комнаты, в которых было пусто: живущие тут давно попрятались, кто куда.

- Теперь я поведу вас в спальню человека, последние минуты пребывающего в звании василевса, - сказал Цимисхий.

И они двинулись к спальне Никифора.

Никифор долго ждал свою венценосную супругу, но утомление после нежной встречи взяло над ним верх, и он заснул. Проснулся он от шума, который исходил из внутренних помещений дворца.

Производить шум вблизи василевса - это равнялось преступлению. Василевс поднялся, вышел в коридор и прислушался. До него донеслось бряцание оружия и даже знакомые голоса людей, которым показываться во дворце не полагалось. Острая мысль пронзила его: предупреждение доносчика не было ложным, а все слухи о скорой его кончине, наполнявшие город, явились предвестниками реальной опасности. Он кинулся бежать полутёмными переходами в ту часть дворца, где находились слуги. Но все комнаты их были пусты. И эта пустота комнат пахнула на него ужасом непоправимого несчастья. Он бросился к ларцу, в котором хранилась рабочая одежда слуг и зарылся в этом пахучем отрепье.

Цимисхий подвёл своих сообщников к дверям царской спальни и сказал тихо:

- Вот мы у цели, которая и вам казалась невозможной. Но только желая невозможного, можно добиться возможного. Того же, что достижимо, не стоит и желать…

И он распахнул дверь спальни. Одни остались сторожить выход, другие подошли к ложу. При тусклом светильнике, который был внесён, трудно было глазами под грудой покрывал различить тело василевса. Цимисхий повёл мечом по этой груде, но к их удивлению под покрывалом никто не шевельнулся. Тогда они стали запальчиво рубить ложе во всех направлениях: клинки мечей увязали в материи, куски растерзанных покрывал летели во все стороны. Но тела василевса они не обнаружили.

Все оцепенели от ужаса. Ведь если он успел, предупредив события, убежать - им гибель. Скорее надо было тщательнее осмотреть дворец. Если царицей подкуплена дворцовая стража, то армия была ещё в его руках. Метнулись в покои Феофано, встревожили слуг, патрикий и особенно царицу, которая была поражена больше всех исчезновением василевса и как глухонемая и слепая бродила по комнатам, хватаясь бесцельно за предметы и ощупывая стены. Заговорщики перерыли все шкафы, осмотрели все укромные места, лазили под кровать, диваны, под столы и под скамейки. Нет василевса! Теперь и василиса, бледная как сама смерть, стояла среди разрытого скарба, беспомощно опустив руки и окаменев. Бежать? Но куда бежать? Где можно скрыться царице в своём государстве, изнеженной женщине, всем известной, привыкшей к исключительной и утончённой жизни?!

- Марш, пока не поздно, - сказал один из заговорщиков Валант, - бросимся в море, и лучше искупаться, чем быть посаженным на кол.

И Цимисхий разделял это мнение. Он лучше всех знал энергию и решительность Никифора, а также любовь к нему армии. Но пока он раздумывал, в это время пришла одна рабыня с женской половины дворца и поманила Цимисхия. Она повела его к ларю, в котором под одеждой скорчился Никифор. Цимисхий открыл этот ларь и стал рыться в тряпье. Никифор охнул и высунул голову из ларя. Валант сгоряча ударил Никифора мячом. Меч попал в самую бровь, пробил кость, но не коснулся мозга. Кровь ручейками растекалась по лицу и капала на пол.

- Спаси меня, Богородица, - со вздохом произнёс Никифор.

Валант вытащил Никифора из ларя и бросил на пол под ноги Цимисхию. Цимисхий велел ему встать, но Никифор мог подняться только на четвереньки. Валант тыкал кончиком меча в зад Никифора и направлял его в тронную залу. Так ползком и добрался василевс до трона. А в это время там Цимисхий облёкся в одежды ромейского василевса: обулся в пурпуровые сапожки, набросил на плечи плащ христианского самодержца, расшитый рисунками орлов и уже сидел на троне с царственным видом.

Никифор хотел подняться с четверенек на колени, но от боли не мог и распростёрся у ног Цимисхия.

- Скажи мне, обезумевший и жестокий тиран, - кричал Цимисхий, упираясь подошвой сапога в голову Никифора, - не через меня ли ты взошёл на ромейский престол и получил верховную власть? Как осмелился ты, увлечённый завистью и безумием, забыть благодеяния и лишить меня, своего благодетеля, начальства над войсками, как подлого какого-нибудь преступника выслать в деревню, заставить коротать дни вместе с невежественными поселянами… Меня, человека знатного, храброго, храбрее тебя самого, и страшного для войск неприятельских. Никто теперь не освободит тебя из рук моих. Говори, если можешь что-нибудь сказать в своё оправдание.

Никифор шептал, изнемогая от боли и душевного потрясения:

- Пречистая матерь божия все видит и каждому воздаст по заслугам… Мы временные гости на земле. Угрозы твои мне никак не страшны. За все, что происходит в мире, отвечаешь и ты.

- Ах ты, презренный святоша! - вскричал в исступлении Цимисхий. - Так вот тебе.

Он схватил Никифора за бороду и вырвал из неё клок волос.