Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл

Юрий успел отметить необычную тишину и отсутствие окрика или приветствия с башни. Он отнёс это на счёт болезни княжича, и даже испугался, не случилось ли самое страшное. Свою ошибку он понял слишком поздно. Ворота распахнулись, и первое что увидели дружинники, оказавшись внутри – тела защитников города, сложенные рядком вдоль стены. Жёлудь, уже без обеих рук, лежал на самом проезде…

Юрий потянулся к мечу. Поздно. Сотня лучников нацелилась на муромцев со стен и ворот. Не менее трёх сотен мечников и копейщиков, возникнув из-за ближайших домов, окружили небольшой отряд князя. Тут только увидел Юрий своего давнего соперника.

Фёдор подошёл, ухмыляясь.

– Мне осталось переловить твоё семя по одному. Это не так уж трудно.

Нижний Новгород. Август 6862 года

Город бурлил дьявольским котлом заговора.

Тарко не смог попасть в кремль сразу. Стража не пускала сейчас никого. На завтра был назначен выход основных сил. Боялись лазутчиков, боялись подсылов, боялись любой случайности.

Тарко не был на короткой ноге с великим князем, а разыскивать Бориса значило терять время. Чтобы добиться встречи, он решил сообщить стражникам часть правды.

– Муром пал, – объявил он. – Я должен предупредить Константина Васильевича.

Дурная весть послужила хорошим пропуском. Стражники взглянули на мещёрца с уважением, словно именно он оборонял Муром до последней возможности. Уже через четверть часа его провели через двор и впустили в совещательную палату.

Внимательно выслушав Тарко, в особенности ту часть рассказа, что касалось проклятия, Константин побледнел.

– Слишком поздно, – произнёс он.

Что именно поздно и почему слишком, Тарко выяснять не стал. Он свой долг выполнил и спокойно направился к выходу. Константин окликнул.

– Сокол ушёл на Ветлугу, – сказал он.

– Зачем? – вырвалось у Тарко.

Князь не рассердился на вопрос, ответил спокойно.

– Мне он не сказал, но люди донесли, будто у чародея возникли своего рода неприятности с какими-то вашими обычаями.

– Я должен его догнать, – заявил юноша.

– Конечно.

Константин призвал сыновей. Молва о падении Мурома уже разлетелась по войскам. О причинах говорили разное. Ходили слухи о колдовстве, о предательстве. Семья собралась быстро.

Князь коротко пересказал услышанное от молодого мещёрца. Совета у сыновей не спросил, всё уже решил сам.

– Борис, возвращайся в Городец и затворись там с дружиной, – приказал он. – Не высовывайся оттуда, пока всё не успокоится.

– А как же поход?

– Для тебя поход сейчас дело второстепенное. Ты должен остаться в безопасности – это главное. Надеюсь, Алексий не сунется в Городец, а если попробует, гони его прочь! Вы, – обратился он к старшим сыновьям, – отправитесь в Суздаль. Если что, ударите оттуда по Владимиру, или пойдёте на соединение с Ольгердом. Решите на месте.

– Может и тебе стоит покинуть город? – предложил Андрей. – Не думаю, что митрополит заподозрит подвох, не застав тебя здесь.

Константин прошёлся по палате.

– Дело в том, что я уже встретился с ним. Мы говорили и ели вместе.

Поветлужье. Сентябрь 6862 года

Не записывают марийцы своих преданий, подобно эллинам. Из уст в уста передают, от поколения к поколению. Многое забывается, названия блуждают по земле вслед за племенами, имена переиначиваются, древние события подменяются свежими воспоминаниями, более понятными людям, более злободневными. Поди разберись, где искать ушедшего в сон богатыря.

Сокол с Меной ходили вокруг кургана, пытаясь найти хоть что-то, похожее на лаз. Множество торчащих рядком из земли валунов и правильные очертания склонов подсказывали, что холм рукотворный, а внутри него может быть полость. Но камни лежали плотно, наглухо припечатанные к глинистой земле временем.

– С чего ты решил, что именно в этом бугре мы найдём то, что нужно? – ворчала Мена. – Сколько уж таких кочек нам попадалось. А карт, которого ты расспрашивал в соседнем селе, промолчал. Вряд ли он утаил от тебя что-то важное.

– Здесь вокруг много свежих следов. Вон ягоды, остатки хлеба, ещё не расклёванного птицами и не вымытого дождями. Это значит, сюда до сих пор приходят люди. И не просто приходят, а приносят жертвы. Но в ближних деревнях это место не почитают. Значит, народ приходит издалека. Значит, это не родовое святилище, а нечто особенное.

Сокол попытался расшевелить один из валунов. Чем-то он ему приглянулся. Мена ничего особого в камне не углядела, но взялась помогать.

– Опять мертвеца отроем, – продолжала она ворчать. – Не люблю кости понапрасну тревожить.

Ведунья, конечно, преувеличивала. До сих пор ни одной могилы они по-настоящему не разрыли. Захоронения, да, находили, но Соколу обычно хватало одного взгляда, в крайнем случае, горсти земли, чтобы отказаться от напрасных хлопот. Настоящие мертвецы ему были без надобности. Его занимали мертвецы мнимые.

– Лишь бы онара по ошибке не откопать, – усмехнулся чародей. – Выпустишь такого в мир, мало никому не покажется.

– Нынешний мир, как мне кажется, способен умять самого толстого из твоих допотопных великанов. Проглотит и не подавится даже. Ты не задумывался, почему все великие богатыри остались лишь в сказках? Почему никто из них не пытается навести порядок? Их потомков гонят через леса, выставляют в холодные и бесплодные земли, а они спят себе по курганам и в ус не дуют.

Валун отвалился в сторону. Ход, который открылся на дне ямки, больше походил на нору и годился разве что для средних размеров ужика. Сокол явно рассчитывал на большее.

Ужик так ужик. Чародей лёг рядом и, сложив пальцы змеиной головкой, осторожно запустил в отверстие руку. Та пролезала с трудом. Чародею приходилось вертеть рукой, извиваясь при этом всем телом. Мена поёжилась. Ей всегда казалось, что если совать пальцы в неизвестную дыру, кто-то обязательно за них цапнет.

– Я думал об этом, – заявил Сокол, пыхтя. – Мне кажется, просто их время прошло. Когда по земле ходили боги и демоны, тогда был смысл в героях. Но со временем надобность в них отпала. Боги с демонами разошлись по своим мирам, а кому охота бороться с простыми людишками? Вот они и повывелись, богатыри-то.

Внезапно пошёл дождь. Не ливень, но земля быстро набухла влагой. По склону к их ногам потекли грязные ручейки.

– А я думаю, героями становятся случайно. Обычные люди совершают обычные поступки, быть может, чуть более дерзкие, чем их соплеменники. А много лет спустя вдруг оказывается, что именно эти деяния повлияли на судьбы народа и мира. Вот людей и записывают в святые. И сейчас наверняка где-то бродит герой, которого ещё не оценили.