Элизабет Фримантл - Гамбит Королевы

– Простите меня, мадам, прошу, простите меня!

– Ради всего святого, встаньте! – сухо произнесла Катерина.

Дверь медленно открылась, за нею видна большая кровать под пологом. Шторы слегка раздернуты. Постельное белье смято. Из-под простыней высовывается белая нога, а над ней рука ладонью кверху. Серая вена идет по всей длине.

…потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня…

Здесь как-то липко и влажно… и запах, ужасно знакомый запах…

– Это Елизавета, она больна… – ахнула Катерина, вспоминая о «потливости» и рассказах о том, как быстро она убивает; в голову пришли имена знакомых, унесенных таинственной болезнью. И только потом она поняла, что Елизавета, которая начинает шевелиться, не одна, что под покрывалом видна другая нога, темнее, больше.

Она не сразу осознала, в чем дело. Отчего-то вспомнила: она сама вышивала это покрывало штокрозами. Давным-давно, еще в Хэмптон-Корт. А вторая нога ужасно знакома… она знает ее, знает на ней каждую родинку, каждое пятно. Вот и шрам от турецкого ятагана, и ямка на лодыжке в том месте, где он ударился о каменную ступеньку. Кто-то отдергивает полог – наверное, Дот. У Катерины закружилась голова. Чтобы не упасть, она схватилась за столбик кровати.

Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей…

Что-то черное поднимается изнутри, заполняет голову, и она падает. Потом – пустота.

При падении Катерина ударилась головой об пол.

Дот бросилась к ней. Королева была без сознания, но дышала.

Голый Сеймур вскочил с кровати, не обращая внимания на то, что все его видят. Схватил подушку, оттолкнул Дот. Нагибаясь, приподнял голову Катерины и подложил под нее подушку, гладил ее по лицу, повторяя:

– Любимая, любимая!

Катерина издала слабый стон.

Дот смочила тряпку в кувшине и положила ей на лоб.

– Заприте дверь! – рявкнул Сеймур на Астли, та застыла на месте, закрыв рот рукой.

Сеймур сидел на корточках, голый, волосатый, он был похож на какого-то крупного зверя. Дот подобрала с пола одежду Елизаветы и швырнула на кровать.

Елизавета укрылась одеялом до подбородка и не шевелилась. Дот молча задернула полог.

– Прикройтесь, – властно бросила она Сеймуру. – И уходите, сейчас все вернутся. Я сама позабочусь о королеве.

Сеймур, оцепенев от стыда, собрал вещи, натянул панталоны и дублет. Он был не в силах смотреть ни на Дот, ни на мистрис Астли; правда, обе заняты Катериной. Наконец он вышел из комнаты с видом побитой собаки. Катерина не шевелилась, казалось, что она мирно спит, но на лбу в том месте, где она ударилась об пол, расцветал багровый кровоподтек.

Елизавета вышла одетая, но растрепанная; она раздернула полог, поправила покрывало, подушки – похоже, впервые в жизни.

– Помогите мне, – сказала Дот. – Надо уложить ее в постель.

Дот взяла Катерину под плечи, а мистрис Астли – за ноги. Катерина почти ничего не весила; хотя она ждала ребенка, была совсем легкая. Вдвоем они без труда уложили ее на кровать и накрыли одеялом. Дот распахнула окна. Катерине нужен свежий воздух. Кроме того, надо, чтобы выветрился запах совокупления. Она сморщила нос, заметив в очаге темное пятно. Мужчины, как собаки, мочатся везде, где им заблагорассудится. Дот услышала на лестнице шаги: все возвращались из часовни.

– Позовите Хьюика, – сказала она Елизавете.

Девчонка по привычке возмущенно раздувала ноздри. Неужели думала, что Дот будет пресмыкаться перед ней? Опомнившись, она покосилась на лежащую без сознания королеву и устремилась к двери.

– Погодите, миледи! – Мистрис Астли схватила Елизавету за плечо. – Вы с непокрытой головой! – Она надела на Елизавету чепец, завязала ленты под подбородком, убрала под него волосы, приговаривая: – Вот так-то лучше, Бесс.

Дот сидела рядом с Катериной, гладила ее по руке и шептала:

– Мадам, проснитесь! Вам лучше?

Веки Катерины затрепетали; она глубоко вздохнула и пришла в себя.

– Что случилось? – прошептала она, вскидывая руку ко лбу. – Больно! – Вид у нее озадаченный, она нахмурилась. – Дот, скажи, что это неправда. Скажи, что мне все приснилось!

– Не приснилось, мадам. Мне очень, очень жаль, но это был не сон.

– Ах, Дот! – вздохнула Катерина. Она сжалась и стала похожа на сломанный цветок.

Вошел Хьюик, а за ним Сеймур.

– Что случилось? – спросил Хьюик.

– Я же вам сказал, – ответил Сеймур. – Она упала и ударилась головой об пол.

Хьюик увидел кровоподтек, поцокал языком. Посмотрел на Дот. Та кивнула, подтверждая.

– Хорошо, – сказал Хьюик, – разойдитесь все!

Дот отошла от кровати.

– Долго она пробыла без сознания?

– Не больше десяти минут, – ответила Дот. – Она только что пришла в себя.

– Кит, – тихо произнес Хьюик, – скажите, как вы себя чувствуете.

– Пустяки, – ответила она, – всего лишь синяк. Но ребенок… Ребенок пострадал?

Доктор попросил Сеймура выйти из соображений приличий, пока он будет осматривать пациентку. Но Сеймур отказался, грубо рявкнув:

– Она моя жена, у нее нет ничего такого, чего я бы не видел!

Хьюик задернул полог, и все слышали, как он негромко расспрашивает ее. Нет ли судорог? Не двоится ли у нее в глазах? Наконец он пришел к выводу:

– Серьезного ущерба нет; для того чтобы повредить ребенку, требуется больше, чем простое падение.

Выходя, он обернулся к Сеймуру:

– Кто-нибудь должен неотлучно находиться при ней всю ночь. Важно убедиться, что она не пострадала.

– Я… – начал Сеймур.

Но Катерина не дала ему договорить:

– Я хочу, чтобы со мной сидела Дот. Дот, ты не против?

– Да, да, – нехотя пробурчал Сеймур. – Конечно, это женское дело.

Наконец, театрально ощупав жене лоб, погладив ее по голове и поправив подушку, Сеймур вышел. За ним выскользнула мистрис Астли. Елизавета перед уходом долго стояла на пороге. С королевой остались только Хьюик и Дот.

Дот складывала драгоценности, которые вчера поспешно сняла с себя Елизавета: груда колец, ожерелье, два браслета. Рядом с украшениями корешком вверх лежала книга Катерины. При виде книги в Дот закипела настоящая ненависть к девчонке.

Катерина взяла Хьюика за руку:

– Какая же я была дура! Хьюик, почему я в свое время не послушала вас? Вы были правы, мой муж не такой, каким казался.

– Мы все имеем право ошибаться, – ответил Хьюик, поднося к губам и целуя ее руку. Он что-то шептал ей. Они похожи на влюбленных, и Дот думала: жалко, что Хьюик из таких . Она все знает; однажды видела, как он обнимался с Юдоллом в Уайтхолле, за площадкой для петушиных боев.

– Что мне теперь делать? – вздохнула Катерина.

Дот не выдержала:

– Отошлите девчонку прочь… ради вас и ради нее самой!

Они оба повернулись к ней, удивленные злостью в ее голосе.