Элизабет Фримантл - Гамбит Королевы

– Но как же Анна Аскью? – встревожилась сестрица Анна.

Черный дрозд слетел на траву, долбил землю желтым клювом, ярким, как яичный желток. По рукаву Анны ползла божья коровка, едва заметная – красное на красном. Острые глаза Катерины заметили ее, и она вспомнила стишок: «Божья коровка, улети на небо…» Такие стишки любит блаженная Джейн.

– Нам не удастся ее спасти, – ответил Уилл.

– Ты хочешь сказать, что ее отправят на костер? Неужели мы ничем не можем ей помочь?

– Нет, сестра, машина запущена, и ее уже не остановить, – говорит Катерина.

– Но… – Анна была в ужасе, ее глаза наполнились слезами.

– Анна, она отказалась публично отречься от своей веры. В некотором смысле мучители исполнят ее желание: как можно скорее прийти к Богу. Я передам ей со служанкой теплую одежду и еду, чтобы она не страдала в последние часы жизни.

– Кит, ты с ума сошла! – ужаснулся Уилл.

– Не беспокойся, Дот умеет притворяться невидимкой. Она передаст все, что нужно, служанке Анны Аскью, не говоря, от кого она.

Молчание, холодное и тяжелое, как ком мокрой глины, окутало их, но мысли Катерины крутились, метались между кольями: вот жар огня лижет ей ноги, она слышит треск и шипение… Король, который так ценит ее ум, даже не поймет, что новые мысли ему внушила она. Она вспомнила его слова: «Кит, я так ценю твой ум»… Она представила, как он размягчается в ее объятиях и постепенно начинает смотреть на мир ее глазами. В будущем все они окажутся в безопасности… Но сейчас безопасность – редкая роскошь.

– Я вложила в посылку мешочек с селитрой.

Мысль о селитре пришла ей в голову неожиданно; она вспомнила искусные фейерверки, которые устраивал Юдолл на одном из представлений, когда придворные дамы визжали от страха. Он научил ее делать фейерверки; показал, как взрывается порох, когда попадает в огонь. Он бросил щепотку черного порошка на пол и поднес к нему свечу. Порох зашипел, занялся и взорвался с оглушительным хлопком; в комнате запахло серой. Что же тогда говорил Юдолл? Катерина пыталась вспомнить. Что-то о Люцифере. Тогда, услышав его слова, она даже испугалась. Юдолл обожает ходить по краю пропасти.

До того как отправиться на верховую прогулку, Катерина и Дот спустились в кладовые. Катерина отсыпала пороха в мешочек, который спрятала в корзине, между одеялами и провизией. Потом она объяснила Дот, что нужно сделать.

– Пусть наденет мешочек на пояс. По крайней мере, это сократит ее мучения, – добавила она.

– Скоро она окажется на небесах, – вздохнула сестрица Анна, которая всегда хотела верить в счастливый конец.

– Если кто и заслуживает того, чтобы оказаться в раю, то это Анна Аскью, – подхватил Уилл, но все они представляли себе костер, его жар, ужас.

– Уилл, пожалуйста, сделай кое-что для меня, – попросила Катерина. – Нужно спрятать кое-какие бумаги… надежно спрятать.

– Что за бумаги?

– Рукопись моей новой книги. Боюсь, в ней есть такое…

– Все сделаю, сестра. Скажи, где найти бумаги, и я их унесу. Даже ты не будешь знать куда.

Катерина мысленно ругала себя за то, что ей не хватает смелости защитить свою книгу. Она слишком боялась за свою жизнь, она – не Анна Аскью. Она надеялась, что ее вторая книга многое изменит, станет провозвестницей новой жизни – как солнечное затмение. Книга должна была стать ее вкладом в историю, которую будут читать несколько поколений верующих. «Стенаниям грешницы» суждено прозябать в темноте. Никто не прочтет ее мысли, и ничего уже не изменишь.

Дот выскользнула из дворца через кухонную дверь. По пути прошла мимо Уильяма Сэвиджа, который попытался ее остановить. Хотя ее сердце при виде него замерло, она сделала вид, будто не замечает его. С их встречи в галерее прошло уже несколько месяцев; он снова уезжал. Он изменился, она сразу заметила, что он осунулся и под глазами появились черные круги.

– Дот! – позвал он ее. – Моя милая, любимая! Поговори со мной… пожалуйста!

Сердце у нее часто билось, в голове невольно всплывали знакомые картины: как у него вьются волосы на затылке, его чернильно-кожаный запах. Дот прогнала от себя непрошеные мысли, как делала уже несколько месяцев. Он – просто точка, пятно на ее горизонте. Она прошла мимо, как будто он ничего для нее не значит.

И потом, сегодня у нее дела поважнее. Королева дала ей тайное задание. В руке у нее была корзина, накрытая чистым полотенцем; в корзине одеяла, еда, в том числе и пирог, но не совсем обычный. В нем запечен мешочек с порохом. Задача Дот – избавить Анну Аскью от лишних мучений. Маленький мешочек во мгновение ока перенесет ее в лучший мир. Катерина предупредила, чтобы Дот не называла себя; она сказала, что Дот должна передать корзину «инкогнито», и объяснила значение этого слова. Она не должна раскрывать свое имя, и главное – нельзя, чтобы кто-то понял, что она имеет отношение к королеве. Дот заранее придумала, каким именем назовется, если ее спросят.

– Меня зовут Нелли Дент, – громко произносила она, репетируя, обкатывая на языке выдуманное имя. – Я от христианского благотворительного общества.

Катерина сказала, что многие жалеют узников и передают им еду и теплые вещи. Такие передачи – явление вполне обычное. Возможно, стража не спросит, кто она такая.

Уильям снова окликнул ее. Дот повернулась к нему лицом:

– Уильям, я не твоя милая. Пусть я и не из благородной семьи, но я – не ничтожество.

Почему сердце у нее болит и оплывает, как огарок свечи?

– Дот! – Он схватил ее свободную руку, которую она тут же выдернула. – Позволь мне все объяснить!

– Нет, Уильям, у меня важные дела. – Она прошла мимо, направляясь к воротам. Лицо у него было такое несчастное, что она с трудом, но все же нашла в себе силы пройти мимо со словами: – Прощай, Уильям. – Хотя прошло много времени, сердце у нее еще болело. Потом боль притупилась. Дот казалось, что постепенно она совсем пройдет.

Она поспешила вниз, к реке, и окликнула лодочника. Тот подал ей руку и помог сесть в лодку; лодка покачивалась на волнах. Она неловко завалилась на скамью, едва не перевернувшись.

– Осторожно, мисс! – с ухмылкой предостерег ее лодочник.

Дот расправила юбки и поставила корзину у ног, по-прежнему крепко держа ручку – так, что костяшки пальцев побелели.

– Куда вам? – спросил лодочник.

– В Тауэр, – ответила Дот.

Лодочник тихо свистит.

– Там сейчас мучают ту бедную женщину, – сказал он, и Дот подумала: наверное, всем лондонцам известно о храброй Анне Аскью, которую пытали на дыбе. Она никого не выдала и отказалась отречься от своих убеждений. Дот не представляла, чтобы ей самой хватило мужества на такое.

– Да, наверное, – отозвалась она.

– Вы-то что там забыли? – Все лодочники любят поговорить, даже если пассажиры отвечают им нехотя.