Серж Арденн - Анжуйцы

На небе показалась луна, посеребрив скудным желтоватым светом перекошенные фасады домов, обвитых вездесущим плющом. Порыв ветра загудел вдоль стены, пытаясь вырваться из лабиринтов улиц, вздымая и кружа стебли соломы и пересохшей грязи. Дордо съежился.

– Слышишь!? Слышишь!? Никак старая Брунгильда 2явилась к кресту в поисках жертвы. Спаси нас неразумных Господи. Не дай погибнуть от рук призрачной старухи. Наставь на путь истинный.

– Тихо!

Строго прервал слугу приор, вслушиваясь в звон колоколов пробивших полночь. Но толстяк не унимался.

– О! Слышишь? Это бьют на башнях Сен-Жермен л’Оксерруа. Точь-в-точь как в ночь Святого Варфоломея. 3

Прошептал Дордо, подняв вверх указательный палец. Ещё не стих набат, как послышался стук и скрип приближающегося экипажа, чей черный силуэт вынырнул из густой, ночной тьмы Сент-Оноре. Карета остановилась на перекрестке, как будто давая лошадям передохнуть, а пассажирам осмотреться. Буаробер и Дордо затаив дыхание, прильнули к шершавым стенкам бочек, опасаясь даже пошевелиться. Всё замерло и затихло. Лишь скрип кожаной упряжи, позвякивание сбруи и редкие удары тяжелых подков о камни мостовой, выдавали присутствие кареты, окутанной непроглядной мглой. Откуда-то, из-под стены прозвучал окрик:

– Эй, кто здесь!?

– Ночной странник!

Незамедлительно послышалось из кареты. Голос последнего показался приору знакомым, он не без труда узнал де Ла Тура. Пока приор пытался отыскать взглядом того, кто явился за каретой, тот вновь подал голос.

– Следуйте за мной.

Кучер потянул за повод и лошади, понуро, увлекли за собой карету в черное лоно улицы Высохшего дерева. Буаробер и Дордо поспешили вдогонку, прижимаясь спинами к темным стенам, желая остаться невидимыми.

Оказавшись во дворе, где несли караул мушкетеры, из экипажа вышел граф де Ла Тур, закутанный в плащ, в надвинутой на глаза шляпе. Он, столкнувшись, обменялся взглядами с ожидавшим его де Флери и последний равнодушно произнес:

– Они здесь.

Оба дворянина исчезли за дверью. Они поднялись на второй этаж и шевалье, пропустив графа в комнату, затворил за ним дверь.

Сбросив плащ и шляпу, да Ла Тур предстал перед двумя ожидавшими его испанцами, которые ответили поклонами на приветствие графа. Француз оглядел присутствующих и заговорил на испанском:

– Моё имя граф де Ла Тур. Я здесь представляю Её Величество королеву Анну.

Один из тех к кому обращался граф, невысокий, худощавый, смуглый брюнет в темно-бежевой ропилье 4, вышел вперед, устремив пылающий взор, широко раскрытых карих глаз, и придерживая раскрытой ладонью овальный золотой медальон, на массивной цепи, обвивающей белоснежную горгеру 5, с поклоном произнес:

– Капитан Сорес-и-Корехо.

И указав на своего товарища, добавил:

– Прапорщик Гомес.

Все трое расположились вокруг овального стола, под аркой, за которой виднелись несколько ступеней ведущих в башенку, откуда, из распахнутого окна, доносились дуновения свежего ветерка.

– Сеньор де Ла Тур.

Начал испанский капитан.

– …мне поручено сообщить вам место и время встречи представителей Её Величества королевы Анны с маркизом доном Эррера, который уполномочен вести переговоры от имени Его Католического Величества, короля Испании Филиппа Четвертого.

Де Ла Тур почтительно кивнул, изобразив на лице гримасу величайшей заинтересованности, свидетельствующую о важности всего, что пожелает сказать испанский офицер. Испанец, несколько обескураженный излишней жеманностью графа, сделав многозначительную паузу, продолжил:

– Невдалеке от Орлеана находиться городок Лез-Узаж…

Граф кивал, стараясь не пропустить не единого слова.

– …В городе стоит замок Реё, хозяином которого является наш сторонник граф де Гель. В день святых Апостолов Филиппа и Яго, в этой крепости должна состоятся встреча

Француз оживился, вскинул брови, в запале спросив:

– Скажите, любезный, а, что достопочтенный сеньор Эррера уже во Франции?

Капитан, будто не услышав вопроса графа, с нарочитым металлом в голосе повторил:

– В замке Реё, в День Святых апостолов Филиппа и Яго.

****

Сопроводив экипаж до арки, приор и Дордо, не решились войти во двор. Они, опасаясь людей дежуривших у крыльца, наблюдали из-за угла за происходящим на пятачке перед домом. На противоположной стороне улицы, за их спинами, промелькнула тень, оставшаяся незамеченной увлеченными наблюдателями, в момент когда Буаробер, в сердцах промолвил.

– Черт подери, там охрана. К дому не пробраться.

– Франсуа, твоя скрытность, особенно в ночные часы, не дает мне покоя. Зачем тебе понадобилось лезть к черту на рога!? На кой дьявол тебе этот дом!?

– Мне непременно нужно знать с кем, в столь поздний час, в таком глухом месте, встречается граф де Ла Тур.

Слуга почесал гладко выбритый подбородок.

– Граф это тот, кто приехал в карете?

Буаробер уныло кивнул.

– Чего не могу терпеть, Франсуа, так это когда ты киснешь и причитаешь. Отойди!

Дордо отодвинув в сторону хозяина, принялся осматривать двор, конюшню и фасад дома. Он внимательно и настороженно, как хищная ночная птица всматривался во тьму, что то, нашептывая себе под нос. Затем обернувшись к Буароберу, снял плащ и нахмурил брови.

– Подведем итоги, во дворе двое, быть может, трое часовых. Туда не сунешься, это плохо. Но в доме светиться только одно окно, и оно выходит на крышу конюшни, это хорошо.

Приор с изумлением и недоверием смотрел на слугу.

– Что ты плетешь? Какая конюшня!?

Надменной гордости Дордо не было предела. Он с видом триумфатора смерил взглядом хозяина.

– Ты, Франсуа, неисправим. Я никогда не был высокого мнения о людях, не служивших в армии, но ты, Франсуа, превзошел всех прочих недотёп. Если горит одно окно, значит именно там, находятся те, кто встречается с этим твоим Лятуром.

– Де Ла Туром.

– Да. А значит те, кто тебя интересуют. Понимаешь?

– Это-то я понимаю, я не понимаю, что с того проку?

– Не понимаешь, ну, так слушай. Видишь ветви каштана, что лежат на крыше конюшни?

Приор кивнул, обшарив взглядом гребень крыши, напряженно пытаясь разгадать хитрый замысел слуги.

– А корни сего изумительного дерева видишь? Не-е-ет. Правильно, это потому, что корни находятся под забором, со стороны улицы. Смекаешь? Тот, кто поднимется по стволу на крышу конюшни, останется невидимым для часовых во дворе, а значит, сможет незаметно подобраться к заветному окну. И этот кто-то буду, разумеется, я, капрал Дордо.

Толстяк, улыбнувшись, сунул в руки опешившего хозяина свой плащ. Он направился к забору, где рос каштан, и стал взбираться, стараясь не проронить ни звука. Казалось бы, капрал предусмотрел всё, но это было не так. Из подворотни, на противоположной стороне улицы, оставаясь незамеченными для всех участников ночных приключений, за приором и его слугой наблюдали двое.