Иван Фирсов - Головнин. Дважды плененный

— Не по этикету, но правитель нас уважает чрезмерно, — удивился командир.

Двухэтажный особняк Баранова поразил гостей внутренним убранством. В дикой глухомани, за две тысячи верст от России, дом правителя выглядел сказочным.

Гостей встречал сам хозяин, в мундире с орденской лентой. Скупое солнце отражалось в блестевших витых Шандалах, в позолоте багета многочисленных картин, в бронзовых скульптурах, в больших зеркальных стеклах книжных шкафов. Восхитила Головнина библиотека, картины.

— Гляди-ка, Петр Иваныч, книжицы-то всех европейских народов. Аглицкие, голландские, немецкие, латинские.

Еще больше удивили Головнина прекрасные испанские полотна художников. Пейзажи, натюрморты, портреты. Баранов водил их по комнатам, все стены сплошь были увешаны картинами. Наконец Головнин не выдержал:

— Признаюсь, господин советник, я плохой знаток живописи, но, право, такие прекрасные холсты более достойны быть помещены где-нибудь в цивилизованных местах, нежели здесь, на краю света.

Баранов невозмутимо ответил:

— Сии художества привезены нам впервые капитаном Лисянским по воле компании и заботами его сиятельства камергера Резанова, царство ему небесное, — Баранов перекрестился, а Головнин, вздохнув, удивленно сказал:

— Не слыхал о кончине сего мужа достойного.

— Была печаль, уже три года минуло, — тихо ответил Баранов и продолжал: — А сей дар преподнесен меценатами знатными, их сиятельствами графами Румянцевым, Строгановым, пиитами нашими Державиным, Херасковым, Дмитриевым, другими особами.

Глаза Баранова засветились, он продолжал:

— По правде, милостивый государь, желал бы я заместо половины сих художеств иметь в колонии хотя бы одного лекаря. Сколь жизней мы потеряли здесь понапрасну без должного врачевания.

Головнин удивленно поднял брови.

— Что же ваша компания такой важный предмет упустила?

— Не мне знать, что мешает им о сем подумать. Только лечимся мы здесь, как Бог послал. А кто получит опасную рану, то и покойник. — Баранов удрученно махнул рукой. — Вот вам пример достойного правления нашей компании. А вы, господин капитан, нам бы лекаря своего отрядили на время, попользовать наших компанейских, хворых-то у нас хватает.

Головнин ответил без размышлений:

— Завтра же мой лекарь Богдан Бранд с подлекарем будет у вас на берегу, прошу использовать его по своему усмотрению.

Лицо Баранова просветлело, он спохватился:

— Заговорил я вас, господа, прошу к столу отобедать. В большой комнате столы были уставлены разными яствами, солнце переливалось в цветных бутылках мадеры, рома, водки. В углу примостился нехитрый оркестр: две скрипки и флейта…

Первый тост Баранов провозгласил за гостей. Головнин сидел рядом, несколько смущенный таким обхождением. Но зазвучала музыка, тосты следовали один за другим.

«Когда пили за здоровье государя императора, то с крепости была произведена пушечная пальба». Застолье кончилось поздним вечером. И опять, едва шлюпка с офицерами отвалила от пристани, сверкнули залпы крепостных пушек, на стенах стояли караульщики, служители компании и несколько раз прокричали дружно «Ура!».

Командир в долгу не остался, подмигнул офицерам:

— Господа, ответим по-флотски. Раз, два, три!

— Ура! Ура! Ура! — раскатисто понеслось во все стороны над бухтой.

На другой день Головнин привез доктора и подлекаря и укоризненно сказал Баранову:

— Весьма вам благодарны, господин советник, за большую честь нашей компании, но прошу вас впредь обходиться с нами без всяких церемоний, по-дружески.

Правитель улыбнулся краешками губ. «Проняло-таки, слава Богу, капитана».

— Прошу также вас, — продолжал Головнин, — располагать нашим военным судном для надобности.

— Одно ваше присутствие делает нашу колонию неприступною для недругов, — ответил Баранов, — а впрочем, нет ли у вас знающих язык французский?

— Я сам мал-мало разумею, да и мой помощник Петр Иваныч разбирается лучше моего.

— Вот и ваша помощь пригодится, — обрадовался Баранов и пояснил: — К нам прибыл от купца Астора из Нью-Йорка капитан Эббетс, англичанин, с наказом хозяина с нами контракт подписать. А все бумаги евонные пофранцузски писаны и никто их не смыслит.

За несколько дней Головнин и Рикорд перевели деловые бумаги на английский и русский, Баранов заключил выгодные договора с Астором по продаже и добыче пушнины. Головнин помог правителю «заключить с другим корабельщиком Девисом договор особого рода, по которому Баранов отправил на его корабле несколько человек алеут для промыслов бобров».

Используя хорошую погоду, Головнин с штурманом обошел на шлюпке берега залива, отметил на карте подводные препятствия, приметные знаки. Экипаж «Дианы» разгружал шлюп, заливал воду в бочки, готовил дрова впрок.

Как обычно, Головнина влекло к иноплеменникам. Взяв у Баранова проводника, он отправился на шлюпке за два десятка миль на стойбище колошей. Но индейцы, узнав о приближении незнакомых людей, ушли в лес, и встреча не состоялась…

Командир «Дианы» не привык оставаться в долгу по части гостеприимства. «Желая отблагодарить г-на Баранова за его гостеприимство, мы просили его отобедать на шлюпе и начальников американских кораблей пригласили. На сей случай украсили мы шлюп флагами и приняли господина Баранова с почестями, как хозяина здешнего края и начальника обширных колоний. За столом, при питье за здоровье е. и. в-ва, выполнили салют из 31 пушки; после сего, при 9 выстрелах, пили за здоровье президента и членов правительства республики Соединенных американских областей. Это уважение к их нации так тронуло наших гостей-американцев, что они встали и со слезами благодарили за честь, которую мы им сделали. Потом пили за здоровье директоров Американской компании, выпалив из 5 пушек, желая внутренне, чтобы совесть, подобно грому сих выстрелов, раздалась в сердцах у них и заставила бы их иметь более сострадания к человечеству, облегча горькую участь своих промышленных и алеутов. Гости наши поехали от нас уже поздно вечером, доставив нам своим обществом большое удовольствие».

У моряков не принято оставлять без ответного внимания радушное гостеприимство. Американские капитаны устроили пир с размахом на одном из островов. Разбили лагерный городок, свезли туда корабельные пушки. Вина и блюда закусок «всех стран» восхитили гостей. «За столом пили за здоровье разных особ, начиная с нашего государя императора, и в продолжение обеда с острова и с их кораблей сделано было более 200 пушечных выстрелов. При сем пиршестве ничего не доставало, даже и стихи очень изрядные они написали на английском языке в честь россиян и американцев, где и нам с г-ном Барановым вплели по комплименту».