Константин Гурьев - Спасти или уничтожить

— Ты уже повидался с Науйоксом?

Зайенгер сначала решил, что старик издал какой-то случайный набор звуков, и посмотрел на него в ожидании пояснений, но Хирт молчал. Потом сказал с досадой:

— Почему, получив шанс сделать что-то для Германии, вы, молодые люди, у которых вся жизнь впереди, люди, которым предстоит добиться великой победы и наслаждаться триумфом родины, стараетесь двигаться по проторенным дорожкам.

Он поднялся, неуверенными шагами добрался до места, где дочь оставила кофейник, наполнил чашки и сказал:

— А вот нести их я уже не смогу, так что будь добр.

И, будто не замечая движения Зайенгера, заговорил все тем же скрипучим голосом:

— Ты будто бы получил от нашего славного Гейдриха важное задание?

Зайенгер дернулся, едва не опрокинув чашку.

— Откуда вам?..

Но Хирт продолжил, будто и не услышав вопроса:

— Надеюсь, ты понимаешь, милый мальчик, что это твой шанс! Если ты упустишь его, другого случая, скорее всего, уже не будет. Эта война кончится скоро и кончится нашей победой. Или затянется, и тогда победы нам не видать, а поражение и его последствия будут страшны для Германии, потому что мы не сделали того, что обещали.

Потом допил кофе, поднялся, подошел к окну, посмотрел, что там с погодой.

Зайенгер молчал, понимая, что просто так произносить слова старый морской волк не стал бы, а пояснять их смысл, видимо, не хочет.

Хирт же оценил его молчание по-своему:

— Мне нравится, что ты умеешь ждать и не спешишь выказывать свою обиду, — проговорил он, стоя все так же спиной к Зайенгеру.

Потом все так же медленно проковылял к своему креслу.

— То, что ты не знаешь, кто такой Адольф Науйокс, конечно, плохо, но еще хуже то, что тебе никто не сказал о нем. И, поскольку маловероятно, что тебе не сказали, начав интригу против тебя, то это самое плохое.

Увидев озадаченное выражение лица Зайенгера, усмехнулся:

— Это арифметика. Если бы ты был важной птицей, успеху которой следует помешать, то молчание окружающих было бы понятно и объяснимо. Но ты, мой дорогой мальчик, никакой величины собой не представляешь. Надеюсь, пока не представляешь. Следовательно, задание, которое ты получил, люди, окружающие тебя, считают либо маловажным, либо невыполнимым. Именно поэтому никто не хочет связываться с тобой даже советами, даже простыми разговорами.

Хирт закурил.

— Теперь о деле. Ты должен знать, что Гитлер, как бы мы ни посмеивались над ним в первое время, выказал умение учиться, извлекая уроки из своих промахов и поражений. Понимая, что все резервы близорукости англичан и французов были исчерпаны, пока мы занимали Австрию и протекторат, он решил возвращение земель, оттяпанных у Германии поляками, обставить как действие, к которому его вынудили.

Он внимательно посмотрел на Зайенгера:

— Что ты об этом слышал?

После небольшой паузы, когда лейтенант только пожал плечами, продолжил:

— Была разработана операция прикрытия, которая должна была показать всему миру, что именно поляки — поляки, а не мы! — виновны в начале боевых действий. Гитлер, правда, немного ошибся в расчетах, и на этот раз англичане не промолчали, но это — мелочи. За Пролив они так и не сунулись!

Голос Хирта окреп, теперь он почти звенел.

— Подробностей того, чем ты занимаешься, я не знаю, поэтому и не стану давать идиотских «советов старых мудрецов», но кое-что рассказать могу и расскажу. Был разработан план операции, которая должна была дать повод обвинить поляков в нападении на Германию. По этому плану должны были произойти одновременные нападения в разных местах на наши службы. На таможенников, на приграничные поселки, на объекты, где живут и работают простые немцы. Ты, кстати, помнишь, как готовилось возвращение Судет? Нет? Там каждый день и каждую ночь жилища немцев подвергались нападениям, разграблениям, насилиям и поджогам, и всему миру об этом тотчас становилось известно, спасибо доктору Геббельсу!

Хирт посмотрел на притихшего и внимательно слушающего Зайенгера и понимающе ухмыльнулся.

— Понимаешь, мальчик мой, ты молод, ты солдат, и твой мир — вечная готовность к борьбе, к бою! Ты привык действовать смело, выполняя приказ, который отдают твои командиры. Но сейчас…

Хирт сделал паузу, внимательно посмотрев на Зайенгера.

— Сейчас у тебя есть возможность стремительно подняться наверх и служить Германии не только умением точно исполнять приказ, но и правом готовить такой приказ, а порой и отдавать его.

Зайенгер растерянно сказал:

— Я не получил нового назначения, я не повышен в звании…

Хирт повернулся с резкостью, которую трудно было угадать в нем:

— Именно поэтому мы — друзья твоего отца — решили помочь тебе, потому что будущее Германии в таких парнях, как ты! Если ты сможешь сделать то, что сделал Науйокс, обосновывая неизбежность нашего вторжения в Польшу, ты сделаешь большое дело, поверь. И заметь, я тебя ни о чем не расспрашиваю, — улыбнулся Хирт. — Теперь о Науйоксе, о котором, как я понимаю, ты слышишь в первый раз.

Он открыл ящик стола, достал оттуда трубку, подержал в руке и положил обратно, сказав с сожалением:

— Трубка не любит болтунов. А мне предстоит рассказать тебе о многом, мой мальчик. Тебе следует знать, что в свое время люди из определенных кругов в Европе и даже Америке дали Гитлеру понять, что закроют глаза на многие его проделки, если он сможет обуздать коммунистов в Германии, а потом и во всей Европе: слишком уж велика большевистская угроза. Гитлер через доверенных лиц дал понять, что коммунисты лишатся поддержки населения в Германии, если национал-социалисты Гитлера смогут сделать то, чего не сделал даже Бисмарк: объединят немцев!

Хирт развел руками, демонстрируя свое недоумение:

— С этим согласились тем скорее, что такое решение создавало проблемы для Франции, где левые рвались к власти, и Гитлер «присоединил» Австрию. После этого он дал понять, что немцев притесняют в чешских Судетах, которые когда-то были германской Богемией, и отнял их. После этого Гитлер сумел убедить — не сам, конечно, не публично, а в совершенно приватной обстановке через тех, кому верила европейская элита, — в том, что нападать на большевиков только потому, что они большевики, опасно. Он просто напомнил, как и во Франции, и в Англии, и в других странах возникали движения в поддержку Советов во время Гражданской войны в России. И к нему вновь прислушались, с ним вновь согласились. Вот тогда Гитлер и напомнил, что в своей «Майн Кампф» он предрекает расширение жизненного пространства для немцев через движение на восток. И намекнул, что на востоке славяне составляют обширную географическую зону, в которой находятся и русские. Именно получив Чехию, Гитлер рассчитывал выйти к русским границам, но вмешался Ватикан.