Константин Гурьев - Спасти или уничтожить

— Какой «вплавь»! — не выдержал Храпов. — Тут…

Воронин резко повернулся:

— Ты под трибунал спешишь, а я тебе выход предлагаю, понимаешь?

Потом повернулся к Селянину.

— Вы еще пару дней тут побудьте, товарищ старший лейтенант, помогите с отчетом, чтобы было все похоже на правду, и поясните товарищу Храпову, как обстоят дела.

И снова повернулся к Храпову:

— Поехали, посмотрим бумаги этой гоп-компании. Надо намечать план поиска.

Храпов сплюнул:

— Обождать придется!

— А что, у тебя канцелярия на обед закрывается? — со злостью спросил Воронин, явно недовольный ответом.

— В его канцелярии этих бумаг нет. Их сразу в центр затребовали, — пришел на помощь закипающему Храпову Селянин.

— Как «в центр»? — недовольно спросил приезжий. — Зачем им бумаги? Сейчас вернемся и сразу же звони, требуй, чтобы их сюда вернули!

— Ага, — кивнул Храпов. — Прямо товарищу Берии и прикажу, дескать, немедля сюда, а то товарищ Воронин гневается!

Воронин отвернулся. Постоял молча, размышляя о чем-то, потом повернулся к Храпову и спросил предельно вежливо, пожалуй, даже издевательски:

— Товарищ старший лейтенант, сколько тут пешком до вашего хозяйства?

— Километра три, а то и меньше, — прикинул Храпов. — Прогуляться хотите? Места у нас…

— Да нет, это вам придется прогуляться, а мне надо в город. Самолет скоро.

Помолчал еще немного и приказал шоферу:

— Ты вылазь, поможешь тут товарищам еще осмотреть, может, что и найдете, а начальника управления я попрошу завтра с утра кого-нибудь вам в помощь отправить. Они машину и вернут.

Дождался, пока водитель вылезет, пока зашагают все трое к берегу, где нашли следы побега, и достал из кармана ватных штанов пистолет.

Бил в затылки, наверняка…

Начальник областного управления до позднего вечера ждал сообщений об успехах заново сложившейся группы, а не дождавшись, позвонил сам.

Ответ дежурного удивил: выехали все трое довольно давно, задолго до обеда, но больше не появлялись…

Москва подтвердила, что капитан Воронин действительно был командирован для изучения обстановки на месте и оказания помощи, но отправиться в поездку не смог по причине сердечного приступа, из Москвы не убывал.

Предъявленное фото капитана Воронина сотрудниками областного управления НКВД не было опознано как фото прибывшего под этим именем «капитана».

…Тела Храпова, Селянина и водителя были обнаружены спустя семь месяцев, когда слегка сошел снег. Обнаружили случайно. У всех огнестрельные раны, несовместимые с жизнью.

В последние три недели со стороны могло показаться, что Зайенгер увлекся чем-то таким, что не касается войны как образа жизни.

Он добросовестно проводил в разведшколе, к которой был приписан, два дня в неделю, проводя предписанные занятия с курсантами, и уезжал сразу же после обеда. Несколько раз он брал с собой курсантов, которых отбирал исключительно по рекомендациям майора Оверата.

Кстати сказать, майор Оверат был искренне удивлен тем, насколько и как изменилось отношение к нему Зайенгера. Лейтенант внимательно прислушивался к его рекомендациям, отбирая курсантов для выполнения некоторых заданий. Порой он довольно скоро возвращал их в расположение школы, но отказ от дальнейшего использования курсанта всегда был точно и полно аргументирован. При этом, что, собственно, и удивляло, отказывая, Зайенгер ссылался на оценки и слова, сказанные когда-то самим Овератом.

При таком повороте дела майор старался лишь сохранить лицо и ни в коем случае не возражал Зайенгеру. Помня о том, что он видел своими собственными глазами, а еще больше о том, что слышал, он понимал, что лейтенант теперь переведен на уровень очень важных дел.

Что касается самого Зайенгера, то он воистину жил новой жизнью! Жизнью напряженной, насыщенной столкновениями, замыслами, победами и борьбой.

Сейчас у него была важная цель, которая принесет славу рейху и фюреру! И тогда уже никто не будет называть его «малыш Люци»!

После вызовов в высокие кабинеты, где идеи Зайенгера получили полную поддержку, пришла пора повседневной текучки, которая чаще утомляла сама по себе, поскольку разного рода согласования в многочисленных кабинетах отнимали не только время, но и уверенность в том, что намеченная цель может быть достигнута.

Все изменилось, и достаточно радикально, после встречи со старым знакомым и сослуживцем отца.

Капитан первого ранга Фердинанд Хирт отошел от дел после тех же событий, которые вынудили Зайенгера-старшего отправиться в Латинскую Америку. Зайенгер-младший помнил его высоким и сильным человеком, возле которого всегда была красивая женщина, вызывавшая зависть других мужчин, а сейчас, спустя всего шесть-семь лет, которые для лейтенанта пронеслись как единый миг, в гостиной, куда лейтенанта проводила приятная молодая женщина, его встретил неприлично тощий старик со слезящимися глазами и дрожащими руками.

Впрочем, голос и характер Хирта не изменились. Едва поздоровавшись с Зайенгером, он подхватил его под локоть и сказал, а точнее приказал, все той же молодой женщине:

— Луиза, подай кофе в кабинет.

По пути в кабинет пояснил сварливо:

— Там мне еще разрешают курить!

Предложив Зайенгеру кресло, видимо, предназначенное для гостей, сам устроился за письменным столом, неторопливо выдвинул ящик стола и достал сигары, предложил Зайенгеру.

Пока раскуривали сигары, пока старик задавал ничего не значащие вопросы о жизни и погоде, все та же молодая женщина принесла кофе.

Только сейчас, поблагодарив ее, Хирт сказал:

— Это моя дочь Луиза.

Помолчал и добавил:

— Ее супруг погиб во Франции два года назад. Увы.

Видимо, чтобы поскорее миновать эту скорбную неизбежность, сказал, указывая на Зайенгера:

— Лейтенант — сын того самого дяди Юлиуса, на плечах которого ты так любила кататься, когда была маленькой!

Женщина повернула к Зайенгеру лицо и уголками губ обозначила улыбку, после чего спросила:

— Папа, тебе понадобится еще что-то? Я хочу пойти прогуляться.

После крохотной паузы Хирт ответил сухо:

— Пожалуй, нет. Впрочем, в любом случае я смогу обойтись и сам.

Заметно было, что отношения отца и дочери натянуты и в любой момент может зазвенеть струна скандала. Впрочем, подумал Зайенгер, меня это не касается. И подумал еще спустя несколько секунд, что упустил удобный повод покинуть старика: пойти провожать его дочь. Ну да, ладно, долго сидеть тут лейтенант никак не собирался. Он ответил еще на пару пустых вопросов, которые ничего не значили, и уже начал готовить переход к прощанию, когда Хирт спросил все тем же вяловатым и скрипучим голосом: