Сергей Сержпинский - Снайпер-инструктор

– Водка разбавленная, – виновато произнёс солдат, и пришлось дать ему водки из моей фляжки. Потом я промыл рану водкой и перевязал плечо бинтами. «Это стрелял наверняка вражеский снайпер, по всем признакам, похоже», – предположил я вслух. Но вступить в единоборство с ним мне не пришлось, потому что на немецкие позиции обрушились взрывы советских снарядов. После артобстрела, прилетели бомбить гитлеровцев самолёты, в бой пошли наши танки, стоявшие до атаки в пятистах метрах от реки. Но атака не удалась. Понеся большие потери, танкисты отступили. Я не мог бросить раненого и остался с ним ночевать до утра. Ночью меня разбудил гул советских самолётов. Они летели бомбить вторые эшелоны противника. Раненый снайпер стонал, но держался. Я вновь перевязал его чистыми бинтами, и он уснул. Утром, только рассвело, вновь начался артобстрел передовых позиций противника. Мне казалось, что там не осталось никого живых. Но немцы продолжали огрызаться и вели по нашим позициям артиллерийский и пулемётный огонь. Причина была в том, что густой утренний туман, не позволял эффективно использовать артиллерию и авиацию. Полностью разгромить противника не удалось, хотя превосходство было у советских войск. Туман стал рассеиваться, и танки вновь двинулись в атаку. Так много танков я до этого момента не видел. Их было не менее полусотни. Один танк Т-34 нёсся прямо на нас, и мне ничего не оставалось, как выйти из укрытия, и махать руками, чтобы он не раздавил своих. Хорошо, что танкисты заметили нас и объехали. Они вброд преодолели реку, поднялись на крутой берег, разгромили окопы немцев и скрылись за высоким холмом. Пока я думал, что делать с раненым, появилась наша пехота, за ней, как обычно, двигались санитары. Я передал им раненого. Парню к этому моменту, стало хуже: у него поднялась высокая температура, и он бредил. Санитарка, немолодая женщина, посмотрела на меня, и с сочувствием сказала:

– Не переживай хлопчик, твой друг будет жить. Дай бог и тебе здоровья. Какие же вы юные ребята.

Она осмотрела раненого, сняла окровавленную повязку, посыпала чем-то рану и вновь перевязала чистым бинтом.

По карте десятивёрстке, которая у меня была, значилась дорога правее от того места, где я находился, и мост через реку. Я знал, что по дороге должны были двигаться батальоны нашей дивизии. Чтобы не отстать от своих, я пошёл в том направлении.

Погода разгуливалась, туман разогнал ветер, и выглянуло солнце. Создавалось впечатление, будто бабье лето настаёт. В тёплой шинели идти стало жарко, пришлось снять её и свернуть. Выйдя на дорогу, я присоединился к колонне красноармейцев. Лейтенант, шедший с боку, увидел меня и проверил мои документы. Кроме снайперской книжки в нагрудном кармане гимнастёрки, лежал мой кандидатский партбилет. Это тоже был значимый, весомый документ, с печатью. Лейтенант уважительно приложил руку к фуражке и вернул мне документы.

– Не подскажете, где идёт двадцать первый полк? – спросил я его.

– Так мы и есть этот полк, – удивился лейтенант.

– Извините, не узнал. Я недавно воюю, с сентября, ещё не всех знаю, – оправдался я. Лейтенант усмехнулся и добродушно сказал:

– Всех знать не возможно, главное знать командира. Кто командир нашего полка?

Я назвал имя и фамилию, и он спросил о других офицерах, служивших при штабе. Я тоже назвал их фамилии. Стало понятно, что лейтенант меня проверял, ведь документы можно подделать. Бдительность не излишняя в этих условиях.

Мост, обозначенный на карте, как я и ожидал, был разрушен. Пехота и техника преодолевали реку вброд. Спокойно продвигаться вперёд гвардейцам, пришлось не долго, немцы начали артиллерийский обстрел наших колонн. Когда перестали рваться снаряды, налетели неожиданно юнкерсы. Солдаты разбежались по полю вдоль дороги и залегли. Я тоже сорвался с места и побежал в поле. В эту минуту над головой раздался рёв пикирующего самолёта. Я упал на землю, затем взрывы бомб заглушили гул самолётов. Пролежав несколько минут на земле, я поднял голову: на дороге не было полуторки, за которой я шёл. Бомба попала точно в машину, и вместо неё дымилась воронка. Кругом лежали люди и куски разорванного железа. От воздушной атаки жертв было много: стонали раненые, а самолёты возвращались и вновь посыпали пулемётным свинцом с высоты. Спрятаться в открытом поле негде. Я догадался достать из вещмешка масхалат и прикрылся им. Может, это меня и спасло. Через некоторое время наши истребители отогнали вражеские самолёты.

Командиры рот и взводов стали подсчитывать потери, прибыли санитары. Зрелище было печальное: в подъехавшие машины, всех раненых погрузить не смогли – мест не хватило. Многие тяжелораненые скончались, не дождавшись помощи.

Тут произошла неожиданная встреча. Я помогал грузить раненых на машины и вновь увидел солдата, похожего на того парня, который хотел отнять у меня деньги. Он был ранен в живот, но находился в сознании. Меня он тоже узнал. Я спросил его; «Если бы ты меня тогда догнал, то что бы сделал?»

Он искренне признался, что убил бы и взял бы деньги. «Ведь мы в деревне ненавидели вас налоговиков», – пояснил он, и после этих слов умер.

Где-то впереди грохотал бой. Нас вновь построили в колонну, и повели дальше. Несмотря на потери, скопление наших войск на этой дороге было большое. На первый взгляд – тысяч десять солдат и офицеров. Вдоль дороги повсюду стояла разбитая техника, в большинстве немецкая. Мы прошли мимо нескольких сожжённых хуторов и вошли в крупный посёлок, тоже сильно разрушенный. Он назывался «Мала Сталавка». Передохнув там час, пошли вперёд, к посёлку «Обелуше». К этому времени я нашёл Приладышева и находился возле него, ожидая дальнейших указаний. В посёлок вошли с боем, неся потери. На землю уже опускались сумерки. Дивизия остановилась на отдых, настало время кормить солдат, и задымили походные кухни.

Я грелся возле костра, вместе со штабными офицерами, ожидая Приладышева. Он находился в автофургоне, где слушал доклады командиров батальонов по радиостанции. Когда он вышел из машины, я подошёл к нему.

– Товарищ гвардии подполковник, какие будут указания? Что делать дальше?

– Собери свой взвод на ночлег, и подсчитай потери, – сердито буркнул подполковник. – Завтра мне доложишь.

Несмотря на усталость, я стал ходить по посёлку, искать снайперов, среди сидящих у костров красноармейцев. Многие дома были разрушены, и ночевать собирались под открытым небом. До полной темноты мне удалось собрать всего двенадцать снайперов. Среди них были: помкомвзвода Салов, Саня с Гришей, Родион, Морбидадзе и другие ребята. От них я узнал: о двоих убитых и троих раненых бойцах. Где остальные мои снайпера не известно.