Сергей Сержпинский - Снайпер-инструктор

По колонне передали приказ: «Продолжать движение!»

Я поднял своих бойцов и мы, отряхиваясь от грязи, пошли дальше. Раненых санитары собирали в подъехавший грузовик.

На помощь семнадцатому полку мы подошли ещё засветло. И надо сказать – вовремя. Полк нёс большие потери от непрерывного миномётного и артиллерийского обстрела. Командир дивизии по радио вызвал авиацию, которая подавила огневые точки противника, и взрывы прекратились. Семнадцатый полк отвели в тыл для отдыха. На ночлег мы остановились опять в бывших немецких окопах и блиндажах. Через километр, проходила их следующая линия обороны.

Утром, 19-го октября, наши батальоны после короткого отдыха, вновь пошли в наступление. Мне было приказано беречь снайперов, и мой взвод находился возле командного пункта, вместе с разведротой. Солдаты с интересом разглядывали всё вокруг, ведь мы уже на немецкой земле. Ничего нового здесь не заметили: такие же кусты, всё тот же суглинок на краю траншеи, и берёзка ни чем не отличается от нашей. Впереди за окопами, в которых мы находились, раскинулось просторное поле, по бокам окаймлённое полезащитными лесными полосами. В конце поля, на возвышенности, примерно за километр, стояли несколько деревянных домов, либо сараев немецкого хутора. Оттуда поле хорошо немцами простреливалось из пулемётов и миномётов. Но, не смотря на это, наши батальоны пошли в атаку, при поддержке танков. Первые два танка посреди поля подорвались на минах, а остальные стали отступать. Я наблюдал это из траншеи вместе со снайперами. Ребята болели за своих бурно, словно на футболе. Они, видимо, забыли, что это не спортивная игра, а смертельная схватка. Я сильно нервничал, стараясь это не показывать товарищам. Вернувшиеся к нам в траншею пехотинцы, принесли с собой раненых и матерились, из-за того, что начальство бездарно руководит боем. Они возмущались отсутствием артподготовки. Погода испортилась, и поэтому на авиацию не приходилось рассчитывать. Бой шёл везде: как с левого, так и с правого фланга. Возможно, артиллерии на всех не хватало. Рядом со снайперами в траншее находилась группа разведчиков. Они подшучивали над перепуганными солдатами, вернувшимися с поля боя. Наиболее острый на язык разведчик спрашивал бойца:

– Ну как, служивый, с тобой конфуз не приключился? В штанах сухо?

– Сухо, – буркнул обиженно солдат и, помолчав, попросил. – Скрути-ка мне цигарку, а то руки мои трясутся.

Через полчаса командиры вновь повели батальоны в атаку, подгоняя струсивших солдат угрозами расстрела на месте. Глядя на это, волнение ещё сильнее охватило меня, отчего спина взмокла, хотя было по-осеннему прохладно.

Я спустился по ступенькам в блиндаж командного пункта, чтобы успокоиться и узнать, какие будут распоряжения. Народу там было много, присесть негде. Приладышев смотрел в стереотрубу, торчавшую высоко над блиндажом, наблюдал за действиями батальонов. Связисты тянули провода телефонов вслед за наступающими батальонами, поэтому Приладышев мог держать связь с их командирами.

Зазвонил полевой телефон. Телефонист, веснушчатый парень, передал трубку командиру полка. Тот молча слушал, но потом закричал в трубку:

– Повтори, что ты сказал! Что? Убит Озеров? Принимай командование батальоном!

Я видел, как покраснела лысина у Приладышева, и не верил своим ушам: «Неужели тот самый Озеров, с которым мы сдружились?»

Затем позвонили из других двух батальонов, там тоже были убиты командиры. Из разговора Приладышева по телефону я понял, что гитлеровцы перешли в контратаку, а наши опять отступают. Встревоженные обострившейся ситуацией, офицеры вышли из блиндажа. Я последовал наверх за ними и спросил подполковника, что делать снайперам.

– Пусть остаются на месте, – взволнованно сказал он,

На поле в это время, вдалеке от нас, красноармейцы перебежками отступали. Стояла интенсивная стрельба, страшно было из траншей высовываться, а там, на поле ещё хуже. Наших солдат преследовали тоже перебежками гитлеровцы. Их фигурки издалека казались маленькими, и не уязвимыми. Вокруг них вздымались взрывы, но они продолжали бежать, падали и снова бежали.

Из нашего тыла хлопали выстрелы миномётов, мины со свистом отправлялись на поле, и там подымали вверх густые столбы земли и дыма, прикрывали отступающих.

Вскоре наши солдаты достигли спасительных траншей, преследовавшие их немцы, начали лёжа окапываться на небольшом расстоянии от нас. Всем снайперам было приказано вести истребительный огонь по противнику. Где-то близко шумно тарахтели моторами танки. Я не понимал, чьи танки, но вот из лесополосы выскочили немецкие, с крестами. Они на ходу стреляли из своих орудий по нашим траншеям. Сначала снаряды падали не точно, но потом взрывались совсем рядом, посыпая нас комьями земли и осколками. После каждого близкого разрыва, казалось, что следующий снаряд попадёт именно в меня. Я, как и другие, сел на дно не глубокой траншеи и зажал уши. Солдаты, сидевшие рядом, при каждом взрыве наклонялись, закрывая руками лицо, а затем, после взрыва, смущённо улыбаясь, виновато глядели друг на друга.

Положение становилось критическим. Связист из блиндажа сообщил, что нет связи со штабом дивизии, Приладышев срочно послал связного с просьбой о подкреплении. В течение часа, с помощью гранат и артиллерии эту атаку с большим трудом мы отбили. Связисты восстановили связь, и командиру полка позвонили, что к нам едет генерал армии Галицкий. Я в это время был рядом и слышал, как замполит Котов удивлённо сказал командиру полка:

– Зачем он едет? Лучше бы подкрепление прислал…

Немцы на поле продолжали окапываться, а на правом фланге, за лесополосой усиливалась стрельба. Что там происходило – из-за деревьев было не видно. Я немного успокоился и стал вместе со своими снайперами стрелять по гитлеровцам. Пули с их стороны свистели над головой и ударяли по брустверу.

Приехал Галицкий с командиром дивизии полковником Волковым, на трофейной машине. Одет он был в коричневую кожаную куртку, без погон и знаков различия. Волков тоже был без погон, но в своей форме, в офицерской шинели и галифе. Галицкий приказал всем до выгреба приготовиться к атаке. Из тыла по не глубоким ходам сообщения, пригибаясь, прибывали солдаты. Среди них я узнал повара, пришла и санинструктор Светлана. Это были люди из отдельных взводов и рот. В передовых траншеях и окопах стало тесно.

Я почти вплотную стоял возле командиров. Меня любопытные снайпера, подталкивая друг друга сзади, прижали к майору Котову. Всем хотелось посмотреть на Галицкого – командующего одиннадцатой гвардейской армией. Лица людей были испуганы, но в глазах светилось любопытство. Котов обратился к командующему: