Иван Виноградов - Подробности жизни

«Ты считаешь, это всегда так?» — заинтересованно спросил. Виктор.

«Как правило, — отвечал Юрий чуть осторожнее. — Главное — идти и не сворачивать. Когда я остался один, без Деда, мне пришлось ого как туго! Наука новая, не очень-то ясная, практических результатов сразу не дает. Многие советовали мне: отступись, найди себе надежное дело! Намекали, что без Деда я слаб, а понимать надо было так: без Деда ты ничто. Наверно, еще и так думали: «Ты не творец!» А я утверждал: «Творец — это прежде всего хороший работник. Нет этого — нет и творца!..» Но, конечно, надо было смело и сильно поверить в самого себя, пусть даже с перебором. Больше возьмешь на плечи — больше унесешь».

«А как ты относишься к судьбе?» — спросил Виктор.

«Почтительно», — улыбнулся Юрий.

«Я в том смысле, что можно ли быть ее хозяином, строить ее, планировать заранее?»

«Если можно строить, то можно и планировать, — вроде ответил, а вроде и ушел от ответа доктор наук. — Но мы, к сожалению, плохо знаем самих себя, свои способности, трудно выясняем и определяем свою предназначенность и часто идем вслепую, повинуясь минутному влечению, моде, примеру друга, желанию быстрого успеха, а то и материальным соображениям. Много ленимся и упускаем смолоду такое количество времени, что потом расплачиваемся за это бессонными ночами, здоровьем или разочарованием. Словом, так: если бы мы хорошо знали свои прирожденные способности, наклонности, творческий потенциал и все такое прочее, то можно было бы заранее запрограммировать каждую человеческую судьбу. Но тут сразу возникнет такой вопрос: захочет ли этого сам человек, интересно ли ему будет жить по чужой шпаргалке? Кое-что подсказать ему наука способна и может, но жить, познавать себя в различных ситуациях придется ему самому».

«Тогда подскажи мне… от имени науки…» — Виктор рассказал о своей новой должности и своих сомнениях.

Юрий опять призадумался.

«Ничего нет опаснее, как давать советы, — проговорил он. — Лучше всего в таких случаях разложить перед человеком карточки с вариантами, и пусть он выбирает сам, хотя бы даже вслепую… Но в твоем случае, — продолжал он, — дело не так сложно. Твой верстак никуда от тебя не ускачет, так что поработай мастером, попробуй втянуться, не считай это дело временным, поверь, что оно твое главное, а потом жизнь сама подскажет. Вообще не бойся ничего нового. С меня, например, каждый квартал требуют новых идей, разработок, прогнозов… Вот ты скажи мне: какие моральные и нравственные ценности будут выдвигаться со временем на первый план, какие отодвинутся на второй?»

«По-моему, они давно установились на своих местах», — сказал Виктор.

«Дело в том, что они не только стоят на своих местах, но и перемещаются, подчиняясь каким-то ветрам времени. Скажем, в тридцатые годы особо привлекательной считалась в человеке скромность, а сегодня студенты уже шутят: «Скромность сто́ит дорого… для самого себя». Или так: «Сам себя не похвалишь — стоишь как оплеванный». Все это шутки, разумеется, но в них ведь всегда что-то отражается, и скромность сегодня действительно уже нуждается в поддержке, в повышении ее престижности, что ли. Дальше, возьмем рационализм, присущий, как говорят, и нашему поколению, но особенно тем, кто идет следом за нами. Мы его осуждаем в нашей молодежи — и это, в известной мере, правильно: если все подчинить расчету, наступит полная гибель для человеческой души… Однако в современном машинном и нервном мире без рационализма тоже нельзя. Разумность поступков и поведения, определенная расчетливость просто необходимы людям… Ты не согласен?»

«Да нет, в общем-то, все так», — согласился Виктор.

«Обществу нельзя жить вслепую, — продолжал Юрий. — А мы еще и не одни, не только среди своих живем, на нас дуют и западные ветры. Потребительство, приобретательство захватили какую-то часть и нашего населения. Люди хватают даже то, что им не нужно, лишь бы не отстать от других. Выдумывают новые потребности. Доходит до смешного: старухи стоят в очереди за обручальными кольцами!.. Мы уверены, что этот нелепый бум кончится. Придет время, и мы уподобимся тому древнему мудрецу, который долго ходил вдоль торговых рядов и затем сказал: «Боже, сколько есть на свете вещей, которые мне не нужны!» Думаю, что такое время настанет, ибо человек не зря называется «гомо сапиенс». Но когда оно настанет? Пока что приходится считаться — и нельзя не считаться! — с тем, что есть. И предугадывать, предусматривать, как будут меняться мышление и потребности человека дальше, чтобы не оказаться перед большими неожиданностями… От нас зависит, чтобы человек разумный всегда оставался и человеком нравственным. Как, впрочем, и наоборот. Будущее требовательно. Надо быть готовым и к лучезарному счастью, и к испытаниям, к борьбе, к безупречной работе. А единственная школа такой подготовки — наша сегодняшняя, доставшаяся нам жизнь. Других университетов и полигонов нету».

«Слушай, Юра! — осенило вдруг Виктора. — А ты не мог бы приехать к нам в цех и поговорить обо всем этом с ребятами?»

«Мог бы! — сразу и вроде бы охотно согласился Юрий. — Мне с твоими ребятами тоже полезно пообщаться. Так что — звони. Транспорт у меня теперь свой, как видишь…» — все же не утерпел доктор, похвастался…

Виктор потом позвонил, и они договорились о дне и времени. На дверях красного уголка он загодя повесил объявление. И целых три часа шел здесь в назначенный день разговор по тысяча одной теме.

Народу собралось не очень много: теперь не просто заинтересовать кого-нибудь беседой, лекцией и даже диспутом. Но те, кто пришли, оставались до конца, и не просто сидели, глядя в рот докладчику, а и сами втянулись в разговор, начали высказывать свои суждения. И тогда выяснилось, что не одним сегодняшним днем живут заводские люди, задумываются и над завтрашним. У каждого сложились о нем свои представления, у каждого теплится в сознании какая-то своя мечта. Правда, само это слово все чаще подменялось словом «программа», в котором современному человеку слышится, по-видимому, больше реальности и надежности, чем в мечте, но дело не в словах. Дело в том, что каждому вдруг захотелось увидеть впереди чуть побольше того, чем виделось до сих пор. Побольше и поотчетливей. У многих растут дети, и хотелось бы оставить им нечто достойное. Вот ведь о чем полагается думать, вот что надо решать.

Мечта ли, программа ли… Пока она светит и манит. Пока искрятся впереди зовущие ее огоньки, мы тоже в движении, нам есть ради чего жить, работать и даже страдать…

— Ты чего это там разглядываешь, пап? — спросил в это время Андрюшка, наблюдавший, оказывается, за отцом.

— Да так… самого себя, — ответил Виктор.

— В воде, что ли? — полюбопытствовал сын-реалист.