Иван Виноградов - Подробности жизни

— И в воде… и в воздухе.

— Даже и в воздухе? — усмехнулся он Тониной, еще девчоночьей (и когда только успел подглядеть ее?), чуть снисходительной усмешечкой.

— А что? — Виктор еще не вполне очнулся, но уже приготовился «доказывать», как если бы перед ним был привычный противник-спорщик Петя Гринько в годы их молодого соперничества. — Мы занимаем в воздухе свой объем и свою форму, и все это можно разглядывать. В воздухе мы перемещаемся…

— Ну, ты пошел! — В голосе сына опять почувствовались материнские интонации.

А на плывущей неспешной воде, как на фотобумаге в проявителе, проступило вдруг бородатое, полузнакомое, полузабытое за давностью времени лицо. Не свое, но и не чужое, в чем-то похожее, родственное. Лицо из прошлого…

Виктор встал с бережка.

— Вперед — да? — обрадовался и моментально подхватил Андрюшка.

— Вперед, — проговорил Виктор. — Только не знаю, в какую сторону.

— А давай так: куда река течет! — серьезно продолжал сын. — Пойдем, пойдем, пока не увидим, куда она впадает. Она же должна куда-то впадать… У нас в сентябре будет сочинение: «Как я провел лето», — вот я и напишу, как мы с тобой две реки открыли. И про партизан напишу. Бабушка говорила, что где-то здесь мой дед в партизанах погиб.

— Ладно, пойдем, пойдем, — поспешил Виктор согласиться, чтобы не втянуться в разговор о партизанах, здесь не воевавших…

Ночевали они на базе Димакова, вместе с институтскими рыбаками, приехавшими сюда на выходные дни. Вначале Димаков позвал Виктора на свою половину («Я к тебе приеду, так ты меня тоже не выгонишь», — закинул он и такую удочку), но Виктор все же попросился в общую комнату, в «гостиницу», где рубль за койку и никаких лишних хлопот для хозяйки.

— Заодно рыбацкие байки Андрюшка послушает, — сказал он.

— Насиловать не будем, — слегка обиделся Димаков. — Наталья, покажи им койки. Там в углу две свободные.

Наталья, худощавая, быстрая, даже юркая женщина с приветливыми и любопытными глазами, повела их устраивать.

Через полчаса она же позвала ужинать. На просторном столе, накрытом клеенкой, стояла бутылка водки, вкусно пахла только что вынутая из русской печки тушеная картошка со свининой (скорей всего — кабанятиной), на тарелках лежали свежие, прямо с огорода, мелкие огурцы и зеленый лук, затесалась туда и совсем чужая в таком окружении миска с медом, чистым как янтарь, с мелкими пузырьками воздуха. Заметив мед, Виктор решил, что это специально для Андрюшки поставлено угощение, и благодарно посмотрел на хозяйку.

— Чем богаты… — тут же отозвалась на его взгляд Наталья.

Последними к столу прибежали с улицы дети Димаковых — Леня и Леля, чуть ли не погодки, близкие по возрасту Андрюшке. Они сели рядышком и поглядывали на городского мальчика любопытными мамиными, не димаковскими глазами.

Когда все уселись, Димаков полувопросительно наклонил бутылку над стаканом Виктора и спросил:

— Ты как теперь? Еще не перешел в нашу веру?

— Да нет, пока что в староверах хожу, — ответил Виктор.

— Ну, я тебе малую дозу.

И налил полстакана.

Наталье — на треть.

— Значит, как говорится, со свиданьицем, — поднял Димаков стакан и, никого не дожидаясь, выпил сразу до дна. Выпил, как воду, ровными большими глотками, но, конечно, с бо́льшим, чем к воде, уважением. Потом взял хороший пучок лука, глубоко обмакнул его белыми головками в мед и смачно захрустел. — Закусь первый сорт, — ответил он на удивленный взгляд Виктора. — Ни в каких столицах такого не попробуешь, так что не упусти возможности.

— Правда, попробуйте, — посоветовала и Наталья.

Виктор с сомнением взял головку лука и потянулся к миске. Но Димаков остановил его руку.

— Ты меня извини, но без выпивки этого не поймешь и не оценишь. Это только как закуска после водки, а без того — не звучит.

Виктору не хотелось выслушивать неизбежных ехидств насчет непьющих, и он немного выпил, потом закусил луком с медом. Получалось действительно вполне уместно.

— Вот видишь? — одобрил и порадовался Димаков и под эту радость налил себе снова — уже неполный стакан — и выпил, никого не приглашая. Закусил свининой из тарелки. Жевал, поглядывая то на жену, то на ребят, то, наконец, на Виктора. С ним и поделился своим наблюдением: — А стареем, Витек, точно тебе говорю! Никому, я вижу, от этого не уйти, хоть ты пей, хоть не пей, хоть по-святому, хоть по-какому живи. Пока мы приглядываемся да примеряемся, как жить, она, глядишь, и заканчивается, жистянка наша. Скажи — не так?

Видимо, после второго стакана его всегда тянет к душевным и философским разговорам.

— Ты не думай, что я против тебя хочу сказать, — продолжал он. — Ты живешь, как тебе надо, я — как мне. Ты на своем месте, я — на своем. Ты — правильный, потому что у тебя и жизнь такая. Тебе не надо крутиться: сделал свою норму — получай зарплату-прогрессивку. Сотни три выгоняешь?

— Около того.

— Ну так чего тебе еще? Получай свое — и не суди нас, грешных.

— Я никого не сужу… — Виктор никак не мог понять, к чему Димаков клонит.

— Судишь и садишь, Виктор Павлович! — вроде бы весело, но вместе с тем и задиристо проговорил Димаков. — Знаем все!

— К тебе человек в гости приехал, — напомнила мужу Наталья.

Димаков насупленно, недовольно глянул на нее, однако не цыкнул. Наоборот, покладисто согласился:

— Это ты точно подметила… Давай-ка еще по одной примем — для полного прояснения мозгов.

Виктор уже видел, что Димаков, как говорится, злоупотребляет и что надо как-то поскорей от него отделаться или хотя бы увести сына. Он стал поторапливать Андрюшку, чтобы тот не засиживался над тарелкой, а доедал свой ужин и шел спать.

— А твоему Андрюшке мы дадим игрушки, — все угадал Димаков.

Он выбрался из-за стола, прошел в тот угол комнаты, что у входной двери, отодвинул темную занавеску, и Виктор увидел там в сумраке на стеллажах уже знакомые ему ржавые гранаты, мины, обгоревший винтовочный ствол. Димаков раскопал в своих залежах и «шмайсер», совсем не ржавый, отмоченный, видимо, в керосине.

— Настоящий? — удивился Андрюшка и выскочил из-за стола.

Виктор тоже встал и подошел к Димакову.

— Это ты, Гена, спрячь!

— Просишь или приказываешь? — спросил Димаков.

— Прошу.

— Тогда — закон! — подобрел Димаков и положил «шмайсер» на полку. Виктор невольно заглянул туда же и ахнул:

— Ну и натаскал же ты всего! Где только находишь? Немцы ведь совсем недолго тут были — только в сорок первом.

— А я и в другие районы выезжаю, — побахвалился своей деятельностью. Димаков. — У меня школьники мобилизованы.

— Вот уж ребят-то напрасно. А главное — для чего?

— Сказано: всякую дрянь бери в длань! — изрек Димаков. — Бери и собирай. Надо вперед смотреть, Виктор Павлович. Войны уже сколько времени не было?.. Ну вот. А города везде возникают, музеи в них создаются. Глядишь, мои железяки экспонатами станут, а за экспонаты денежки платят. А может, в комиссионках принимать будут. Я заглядывал в ваши такие комиссионки, где всякий старый хлам скупают и продают, и подумал: чем мои игрушки хуже?