Тоне Светина - Волчата

Родителям и учителям пришлось много повозиться с Анте, когда у него наступил переходный возраст. Анте рано стал интересоваться вопросами пола. Его внимание как-то привлекла молодая деревенская девушка, работавшая в их доме на кухне. Анте было тогда пятнадцать лет, а ей — чуть больше двадцати. Жила девушка в пристройке. Однажды Анте заметил, что занавески на ее окнах задернуты неплотно. Он подкрался к окошку и стал подглядывать, как она раздевается. Подглядывал до тех пор, пока девушка не легла и не погасила свечу.

С того дня Анте ходил сам не свой. Когда родителей не было поблизости, он не раз порывался обнять ее, дотронуться до нее. Девушка была настроена к нему дружелюбно и не догадывалась, что происходит с парнем. Каждый вечер он подкрадывался к ее окну и подглядывал.

Однажды в дождливую ночь, когда все в доме крепко спали, он подошел к пристройке, где жила девушка. Окно оказалось незапертым. Он потихоньку открыл его и, вскочив на подоконник, проник в комнату. Было совсем темно, и слышалось только ровное дыхание спящей девушки. Подойдя, он дотронулся до нее. Она сразу же проснулась и испуганно спросила:

«Кто это?»

«Это я, Анте».

«Ты? Чего тебе здесь надо?»

«Тебя надо».

«Совсем рехнулся. Уходи отсюда! Разве не видишь, что я сплю?»

«Никуда я не пойду. Я к тебе пришел».

«Как ты сюда пробрался?»

«Через окно».

«Значит, я забыла его запереть. Вот наказанье божье…»

Она зажгла свечу, что стояла на тумбочке подле кровати, и увидела Анте. Он был в расстегнутой рубахе, с взлохмаченными волосами. Глаза у него блестели, как у волчонка. Резко отбросив волосы за спину, девушка сказала:

«Пойдем, я выпущу тебя. Если ты сейчас же не уберешься отсюда, я закричу».

«Только попробуй! Я скажу, что ты сама заманила меня. Поверят мне, а не тебе, да еще из дома тебя выгонят».

Девушка вздохнула: парень был прав. Это было бы ужасно — с позором уйти из дома, где она с таким трудом нашла работу…

«А теперь уходи поскорее. Что я скажу твоей матери, если она узнает? Я же во всем и виновата буду».

«Не узнает. А можно, я еще приду?»

«Нет. У меня есть парень, который меня убьет, если узнает…»

«Это я его убью, если ты хоть раз его к себе пустишь! Поклянись, что не будешь с ним…»

«Ты еще совсем ребенок. Хозяева не любят, когда их дети путаются с дворовыми девками…»

От девушки Анте уходил с двойственным чувством — победителя и побежденного. Он решил, что больше никогда не пойдет к ней.

Когда Анте вернулся к себе в комнату, брат зажег свечу и вопросительно посмотрел на него:

«Ты где бродил до сих пор?»

«Тебе-то какое дело? Гулял. Вот только попробуй заикнись кому, все кости переломаю!»

Брат понял, что с Анте что-то произошло, но не мог догадаться, что именно.

А Анте, не раздеваясь, упал на кровать, словно кто-то свалил его ударом кулака.

— Так чем же кончилась эта история? — спросил доктор у Куделы.

— Все лето я ходил к девушке и оставался у нее на ночь. О последствиях мы не думали. Однажды она сказала, что полюбила меня, что всегда ждет, когда я приду. Вообще же разговаривали мы друг с другом мало. Каждый раз я выходил от нее, как лунатик.

Мать скоро заметила происшедшую во мне перемену. Спросила, что со мной, почему я такой бледный, будто меня только что сняли с распятия. Я ничего не сказал ей.

Ходить к той девушке я продолжал до тех пор, пока не узнал, что она беременна. Она сама обо всем рассказала матери. Моя мать была умной, доброй женщиной, она никому ничего не сказала. Дала девушке денег, послала ее к врачу. От меня же она потребовала, чтобы я больше не ходил к той девушке. Я сдержал слово, данное матери. Внешне я как-то сразу окреп, возмужал, что ли. В школе меня начали интересовать одноклассницы…

А та девушка вышла замуж за парня, с которым встречалась раньше. Он работал на фабрике. Позже она родила ему троих детей. Жаль только, что парень тот с коммунистами связался. В начале войны мы его арестовали. Она тоже оказалась в тюрьме. Ее хотели отправить в Германию на принудительные работы. Мать все упрашивала меня, чтобы я что-нибудь сделал, чтобы спасти ее. Мне это удалось. Когда я повез ее на машине к сестре, она всю дорогу меня благодарила. Я сказал: «Вот видишь, хорошо, что в ту ночь ты не закричала. Ты меня спасла, теперь настала моя очередь. В другой раз, если попадешься, я уже ничего не смогу сделать. Не лезь больше в политику».

Так что, видите, доктор, не такая уж я кровожадная скотина, как может показаться на первый взгляд. Спас я ее от пули и концлагеря…

Помню, в первый год учебы в университете я влюбился в девушку, очень похожую на мою мать. Благородная такая, каких я еще никогда не встречал. Посоветовавшись с матерью, я без долгих размышлений решил жениться на ной. Отец сначала не возражал, но, когда узнал, что она родилась не в городе, а в селе, прямо-таки взбесился и проклял меня. Говорил, что она мне не пара. Чего он только не делал, чтобы помешать нашей свадьбе!

Тогда-то между мной и отцом и образовалась пропасть. К тому же во время одной ссоры черт дернул меня бросить ему в лицо, что он обманщик и что у него есть другие женщины кроме матери. Этого он стерпеть, разумеется, не мог. Пришлось мне уйти из родного дома. Жена моя умерла при родах, остался сын…

Потом я продолжал учебу в Риме. К тому времени я уже сильно разочаровался в жизни. Тогда-то и попал к усташам. Вместо того чтобы искать себе другой путь в жизни, я видел спасение в политике. «Независимое государство», о котором столько твердили усташи, мне совсем затуманило голову. Меня перевели в Германию, а накануне войны я снова очутился дома и уже оттуда попал прямо на войну, на эту бойню…

Что было потом, вы знаете. Был и лагерь, что у реки стоит, были и карательные операции на Козаре…

— А как вы поступали с женщинами, которых брали в плен? — негромко спросил доктор.

— Как все солдаты, у которых развязаны руки, но об этом я не хочу сегодня говорить. Наверное, вы и сами догадываетесь…

После таких разговоров Кудела чувствовал какое-то облегчение. Беседы с доктором о прошлом заставляли его по-иному воспринимать окружающее. Желание покончить с собой прошло.

Однажды, когда он зашел в кабинет, то увидел доктора, склонившегося над грудой бумаг. Поднявшись навстречу Куделе, доктор спросил его о самочувствии.

— Теперь намного лучше, доктор.

— Искренность всегда очищает, а ложь затуманивает сознание. Я здесь проанализировал все, что вы мне рассказывали. Не ошибусь, если скажу, что сейчас в вашем характере превалирует материнское начало, которое долго таилось у вас в подсознании. До этого преобладали отцовские черты, черты человека, не умеющего управлять своими страстями. Но многое от его характера в вас еще осталось, и от этого вам необходимо избавляться. Рано или поздно все убийцы сходят с ума. Это неизбежно.