Амаяк Сирас - Арарат

Не получив ответа, Гарсеван обменялся быстрым взглядом с Унаном, затем медленно и внушительно проговорил:

— Не ожидал я от тебя, Ара… Ты обязан был поехать в Ереван!

Ара опустил голову.

— Письма-то получал небось? И писала не только мать, но и Маргарит, не так ли?

— Да, писали.

— Я не хочу касаться твоих личных дел, но Маргарит пишет о тебе с такой же любовью. Иначе и не могло быть! Да, да! — воскликнул Гарсеван, видя, что Ара смущают эти его слова. — Все это так. А ты, уж не обижайся, показал себя человеком малодушным: не пожелал, видите ли, показаться с израненным лицом любимой девушке… А ты подумал о том, что оскорбляешь Маргарит и мучаешь мать? Да и чем ты лучше нас: ведь на войне со всяким может такое случиться! Что ж, прикажешь и нам избегать наших родных, если мы получим тяжелое ранение?

Ара не ждал такого сурового упрека. На его глазах показались слезы.

— Дурного же ты мнения о своей Маргарит! — продолжал Гарсеван. — Красота проходит, вечна только красота души. Ведь тебя не спрашивали в школе, какое лицо было у Агаси [16] Агаси — герой романа Хачатура Абовяна «Раны Армении». . Тебя спрашивали, каков он был душой, не так ли? Ну-ка, садись сейчас же, напиши хорошее письмо матери и Маргарит и попроси у них прощения! И готовься — вместе со мной пойдешь выполнять боевое задание.

Выйдя из землянки, Гарсеван встретил двух девушек в сопровождении бойца. Боец доложил, что Маруся и Лело прибыли из штаба дивизии.

— Надо бы почаще присылать таких славных девушек, — одобрительно сказал Гарсеван.

Хотя он спешил, однако приветливо обратился к Лело:

— Мне передавали, что вы хорошо поете?

— Да нет, я только так, для себя.

— Жаль, что я не смогу послушать вас — освобожусь не раньше часа ночи.

— Так мы должны вернуться только утром, — возразила Маруся.

— На рассвете меня уже не будет здесь. Я сказал, чтобы вам отвели мою землянку.

— Ну, вот и подождем вас до часа!

— За это спасибо! — воскликнул Гарсеван, пожимая руки девушкам.

Проходя мимо одной из землянок, Гарсеван услышал, как кто-то вполголоса напевал грустную песню. Он хотел было пройти мимо, но голос показался ему знакомым. Гарсеван прислушался: пел Михрдат, и что-то очень печальное. Вначале трудно было разобрать слова, но потом до его слуха дошли отдельные слова. «Сатеник»… «Габриэл»… «несчастный отец»… Михрдат пел, заменяя слова старинной песни своими собственными словами.

Гарсеван вошел в землянку.

— Ах, Михрдат, ты один?

— Прошу прошения, товарищ командир… — в смущении привстал с нар Михрдат. — Только что сменился с поста…

— Да ты садись, устал небось. Отдохни, а потом, может быть, пойдешь на концерт?

— Нет настроения!

— Не поддавайся горю, Михрдат: месть за Габриэла…

— Понимаю, товарищ командир… Я думал, что меня никто не слышит… А при парнях я горю моему воли не даю…

К часу ночи Гарсеван вернулся к себе в землянку. Он успел поговорить с каждым из бойцов в отдельности, подробно разъяснил задание, проверил оружие и боеприпасы, которые бойцы должны были взять с собой.

В землянке было душно, потому что Маруся занавесила единственное оконце и при свечке читала какую-то книжку.

— Ну как, кончили? — спросила она.

— Да, кончил, но где же Лело?

— А вон спит в углу, закрылась от света. Устала очень, не смогла дождаться вас.

— Зря не легли и вы.

— Садитесь, садитесь, подумаешь тоже, зря! Ведь вы на боевое задание идете… А я многих провожала, и они всегда с удачей возвращались. Думаю, что и вам принесу удачу. Вы знаете, я очень хотела поговорить с вами. Многое слышала о вас и об Ашхен. Расскажите, пожалуйста, как она вас выходила? Я читала об этом во фронтовой газете еще в прошлом году, но мне хотелось бы знать подробности…

Теплое чувство поднялось в душе Гарсевана.

— Выходит, что мы — старые знакомые, а? Так зачем же вы приехали к нам только через год, чего ждали? — шутливо спросил он.

— Ждала подходящего случая. Вот он и представился… Но как жаль, что я не застала Ашхен!

Гарсеван вспомнил тяжелые дни, когда он и не надеялся, что к нему вернется дар речи. Опершись своей могучей рукой о колено, он наклонился к Марусе и начал подробно расспрашивать ее, неожиданно перейдя на «ты».

— Дети есть у тебя?

— Двое.

— А кто за ними смотрит?

— Муж мой помогает свекрови. Мой Коля в бою под Краснодаром ногу потерял. Теперь он дома. А я с самого начала войны в штабе. До сих пор ни разу и ранена-то не была.

— Значит, двое детишек? Вот и у меня двое. А у брата моего трое детей. Он со мной как раз в этих местах воевал…

— Воевал?.. — осторожно переспросила Маруся, не решаясь расспрашивать дальше.

— Ну, и что ж тебе пишут из дому? — очнулся от минутной задумчивости Гарсеван.

— Разное пишут — и веселое и грустное. Коля мой смелый был боец. Тяжело ему дома. Хотелось бы мне, чтобы он не грустил так, да что ж поделаешь… И как же мечтал он дойти до самого Берлина, а тут… с ногой… Пишет мне: «Радостно мне, Марусенька, что хоть ты меня заменяешь…» Ну, я тоже стараюсь его развлечь моими письмами, пишу, что скоро, мол, все кончится, приеду и буду за тобой ухаживать… В таком положении человеку нужна поддержка…

И чем больше рассказывала Маруся о детях, о муже, тем больше хотелось Гарсевану, чтобы она не умолкала, чтобы рассказывала еще и еще подробнее. И чем дальше слушал он Марусю, тем ближе и понятнее она казалась ему.

Потом Маруся стала рассказывать, сколько она получила книг на русском и сколько на армянском языках, сколько раздала бойцам, какие книги просят для чтения. Она поинтересовалась, какую литературу хотел бы получить Гарсеван для своей роты. Забыв об усталости, Гарсеван слушал разговор Маруси, как музыку. Лишь тогда, когда ему доложили, что группа готова к выступлению, он попрощался с Марусей и вышел из землянки.

Игнат тоже пришел попрощаться и пожелать удачи товарищам. Увидя Гарсевана, он с упреком сказал:

— И не отдохнул небось?

— Не спал действительно, зато на душе хорошо после разговора с этой славной девушкой, и кажется — до самого Берлина смог бы дойти без отдыха!.. А Маруся говорит: «Идите вперед, мы вас догоним».

Когда Гарсеван вышел из блиндажа комдива, вид у него был серьезнее обычного. Теперь ударным отрядам предстояло проникнуть во вражеские тылы, чтобы уничтожить доты и дзоты противника и облегчить продвижение пехоте.

— Итак, снова начинаются горячие дни!

— А на каком участке будет действовать наша дивизия?

— Подробностей комдив мне не сообщил…

Отряд выступил еще до рассвета. Целый день бойцы пробирались по лесистым горным склонам, пока добрались до условленного места. Вскоре подоспели и другие отряды. Глубокой ночью каждый отряд во главе с проводником двигался обходным путем, сохраняя крайнюю осторожность и проникая в тыл неприятеля.