Дмитрий Гусаров - Партизанская музыка [авторский сборник]

Невольно закрадывалось подозрение — а не проявил ли отряд, попавший в окружение, трусость и не сдался ли на милость врага?

Нет, сами ветераны — участники рейда бригады — так не считали. Никто из них не сомневался, что отряд Попова погиб. Расходились лишь в предположениях, как и при каких обстоятельствах это произошло.

Во время первого слета партизан Карелии в 1967 году я опросил полтора десятка участников рейда. Почти каждый помнил, как уходил отряд Попова с высоты 195,1, с каким нетерпением ждали тогда его возвращения, и не могли взять в толк, куда он подевался — ушел за какие-то четыре-пять километров и словно в воду канул…

Бывший помощник начальника штаба бригады Николай Георгиевич Пименов, командовавший в том походе отрядом «Буревестник», сказал:

— Думаю, отряд Попова нашел сброшенные с самолетов продукты. Ослабевшие люди поели, решили отдохнуть, набраться сил, чтобы догнать бригаду… Постовые проворонили, и финны беспощадно взяли их в ножи.

Бывший командир отряда «Боевые друзья» Федор Иванович Греков считал:

— Попов нарвался на засаду, которую финны устроили у сброшенных продуктов… Финны это практиковали. Так уже было с моим отрядом за шесть дней до этого, но тогда, слава богу, все хорошо кончилось, продукты мы отбили и потеряли лишь одного человека.

Все это лишь предположения. Нужен был хотя бы единственный свидетель.

Еще живы были начальник Карельского штаба партизанского движения генерал-майор Сергей Яковлевич Вершинин и член Военного Совета фронта, секретарь ЦК КП КФССР, генерал-майор Геннадий Николаевич Куприянов.

С. Я. Вершинин жил в Москве. Я знал, что он болеет, но все же не раз порывался звонить ему. В ту пору я приступал к работе над романом-хроникой «За чертой милосердия», у меня было много вопросов, связанных с поросозерским бригадным рейдом, два раза я заказывал междугородный разговор, час ожидания мучился от сознания, что тревожу больного человека по пустякам, и оба раза, помнится, чувствовал какое-то облегчение, что разговор не состоялся, — в первый раз телефон не ответил, во второй — Сергей Яковлевич уже не смог подойти к аппарату.

Вскоре его не стало. Потом я клял свою нерешительность, хотя и понимал, что генерал Вершинин не мог знать об отряде Попова больше того, что засвидетельствовано в рапорте Аристова.

С Г. Н. Куприяновым было проще. Он жил в Пушкине под Ленинградом, был бодр, жизнерадостен, дружелюбен, часто навещал Петрозаводск, любил, когда его внимательно слушают, по любому вопросу имел твердое, неуступчивое суждение, обижался на несогласие, но был отходчив.

Долгие часы проводили мы в разговорах о партизанских делах и военных годах. А однажды такая беседа продолжалась почти беспрерывно двое суток. Он приехал навестить меня в писательском доме творчества в Комарове, остался на одну ночь, потом на вторую.

Тогда-то я и спросил его — отчего так получилось, что до сих пор не прояснена судьба отряда «Мстители» и он числится без вести пропавшим, хотя отряд конечно же погиб? Неужели в 1944 году, когда был освобожден Сегозерский район, нельзя было обследовать место его гибели?

Вопрос, как видно, остро задел Куприянова.

— Кто вам сказал, что отряд Попова погиб? — спросил он тем тоном, каким, наверное, разговаривал с бестолковыми подчиненными в годы войны. — Отряд Попова не погиб. Он вышел в расположение двадцать седьмой дивизии и передан в ее состав. Да-да, не удивляйтесь. Я хорошо помню, как приказал Вершинину отправить офицера штаба в двадцать седьмую дивизию с этим поручением…

Я ошарашенно смотрел на солидного, даже величественного генерала, бывшего члена Военного Совета фронта и первого секретаря ЦК Компартии республики. Я не знал, как реагировать, — возмутиться или рассмеяться, приняв все это за шутку.

Я не сделал ни того, ни другого. Во мне еще жил, наверное, тот восемнадцатилетний мальчишка, который в сентябре 1942 года с благоговением и восторгом слушал в сегежском кинотеатре речь генерала Куприянова на вручении наград участникам поросозерского партизанского рейда.

Сдержанно и примирительно я начал ссылаться на документы партархива, на официальный итоговый отчет Штаба партизанского движения, составленный осенью 1944 года, где отряд «Мстители» продолжал числиться без вести пропавшим, на отсутствие каких-либо письменных свидетельств, что отряд вышел в свой тыл и передан в 27 дивизию.

Куприянов был непреклонен:

— Тогда мы не придавали документам такого значения, как сейчас. Это был сорок второй год! О передаче знали несколько человек… Вершинин в сорок четвертом мог забыть этот факт!

Помнится, в Комарове я пустил в ход самый неотразимый, как мне казалось, довод. Отряд «Мстители» в подавляющем большинстве состоял из пудожан или шелтозерцев. Если девяносто человек были переданы в армию, то хоть кто-то из них должен был вернуться домой, не могли же они все до единого погибнуть…

— А вы проверяли? Нет? Вот и проверьте! — И, подумав, Куприянов добавил: — Впереди было еще три года войны… А потери в армии не сравнить с нашими, партизанскими… Там гибли не отряды, а полки и дивизии…

Проверять не потребовалось.

Неожиданно объявился бывший партизан отряда «Мстители» Иван Соболев. По отчетным спискам бригады он числился ушедшим с отрядом на поиски продуктов, а на самом деле, за неделю до этого в бою на высоте 264,9 был тяжело ранен, попал в плен, чудом остался жив и с 1944 года работает в угольном забое в г. Новошахтинске Ростовской области. По моей просьбе он написал подробнейшие воспоминания — две плотно исписанных убористым почерком тетради. Часть их я включил отдельной главой в роман «За чертой милосердия».

Сам Иван не мог знать о судьбе отряда, но в медвежьегорском лагере военнопленных он неожиданно встретил другого бойца из отряда «Мстители» Павла Оберемко. Тот тоже не участвовал в последнем бою, который вел отряд, так как за несколько дней до этого отошел в сторонку и заблудился. Много дней шел один, пробираясь на север. Он-то, Павел Оберемко, и наткнулся однажды на место боя, где увидел убитыми своих товарищей — командира Попова, политрука Лонина, медсестру Машу Сидорову — весь отряд «Мстители»…

Где теперь Оберемко, остался ли он жив — Иван Соболев не знал, так как виделся с ним лишь в плену.

Это было первое, хотя и косвенное, свидетельство, что отряд «Мстители» не пропал без вести, не передан в состав 27-й дивизии, а пал в бою с противником.

Почти одновременно появилось второе — веское и неоспоримое.

29 августа 1970 года лесник Юккогубского лесничества Довбыш письменно сообщил в Медвежьегорский райвоенкомат, что при отводе лесосек в 13 квартале (в трех километрах вверх по течению реки Сидра) обнаружены пятьдесят незахороненных погибших партизан, возле которых найдены пустые пулеметные диски, котелки, кружки.