Огненные фарватеры

Шагаем строем, командует Ковалев. Мы спешим и благополучно пыряем в проходную Морского завода, а потом тихонечко входим в клуб. И вышло, что немного мы припозднились: танцы уже вовсю, и вовсю старается молоденькая певица, выводя слова модного фокстрота. Девушек маловато, но и моряков негусто — каждому из нас достается партнерша. Жарко, душно. Но все равно, сколько удовольствия!

В 22.30 танцы кончаются: через 30 минут — комендантский час, штатские должны успеть домой.

По пути Вася Хохлов признается:

— Знаешь, меня одна в гости пригласила! И поблизости — улица Ленина, дом двадцать.

Я смеюсь, Вася смотрит на меня сердито.

— Дружок, это же обычная шутка кронштадтских красавиц. По этому адресу находится отнюдь не жилой дом.

— А что же?

— Отделение милиции.

Хохлов с досады плюет.

…В понедельник принимаем на борт топливо, пополняемся боезапасом. Во вторник 28 июля в составе конвоя мы ушли на Лавенсари. Нашему ТЩ-58 на первом этапе задача несложная. Надо взять на буксир сетевой заградитель СЗ-1 и довести его до острова. Потом совместно с другими тральщиками будем выводить на Гогландский плес три подводные лодки. Тут будет потруднее.

Темнота накрыла конвой за Толбухиным маяком. Я прошел по палубе и надстройкам, проверил, не просвечивает ли где иллюминатор, хорошо ли срабатывают «концевики» (так мы называли автоматические выключатели, которые гасят свет в помещениях, когда открывается дверь на верхнюю палубу.) Все оказалось в порядке. Доложил об этом командиру БЧ-5 старшему технику-лейтенанту Гопановичу.

— Хорошо, — сказал механик. — Проверь-ка еще разок все оборудование.

С командиром боевой части нас связывает давняя дружба. Мы вместе учились в Ленинградском морском техникуме. Гопанович, правда, был на два выпуска старше и закончил паросиловой факультет, а я — электротехнический. Вместе плавали на судах Балтийского пароходства. В конце 1941 года встретились на ТЩ-58.

Мое хозяйство на тральщике несложное: главный щит, генератор, система размагничивания, станция сигнальных огней, освещение и аккумуляторы. По штатному расписанию я числился командиром отделения электриков, хотя на самом деле все «отделение» был я сам, в единственном числе. Так что и контролировать, и проверять, и работать приходилось мне одному. Получив приказание, я спустился в машинное отделение, где располагалась основа всех электроустройств. Все работало отлично. На корме, на решетчатом люке, по обе стороны толстого буксирного троса, на котором наш ТЩ-58 тянул сетевик, сидели ребята.

— Давай сюда, — потеснился Вася Хохлов. — Говорят, у тебя «Беломор» завелся?

— Прошу! — За плетеный шнурок я вытащил из кармана брюк кисет, подарок незнакомой девушки с Урала. — Только извини, мой «Беломор» в газету завернут.

— Можно и такой, — согласился Вася. — Мы люди не гордые.

— Глядите-ка, прожектор с форта Ино! — Голос старшины 1-й статьи Ивана Лукина был тревожным.

Все повернули головы в сторону луча света, который подбирался к кораблям с правого борта.

— Сейчас нащупает, — спокойно сказал Вася Хохлов.

— Типун тебе на язык! — сердито бросил боцман.

Но прожекторный луч все-таки лизнул ТЩ-58, высветив еще какие-то корабли. И почти тотчас на северном берегу залива сверкнули три вспышки. Надо ли говорить, что ожидание выпущенных снарядов не из приятных. Не успел я и подумать об этом, как у правого борта взметнулись три водяных столба, подсвеченных огнем. Потянуло запахом взрывчатки. Прожекторный луч все еще упирался в корабли конвоя. На полных ходах неслись катера МО, оставляя за собой пелену дымовой завесы. Но фарватер хорошо пристрелян врагом. За первым залпом последовал второй, третий… Перелет. Недолет.

— Вот тебе, боцман, и вилка! — заметил Вася Хохлов.

Прибежал комиссар — старший политрук Евгений Семенович Корсуков.

— Хватит разговорами заниматься! Аварийной партии готовность номер один! Остальным в укрытие, на левый борт за надстройку!

Я в аварийной партии. Мне надо захватить пару клиньев и кусок кабеля — боевой сросток. Взял что полагается. Донести имущество мне помог Тима Горягин. На месте уже были Гопанович, комиссар Корсуков, Хохлов, машинист Леша Кряжев, еще кто-то из моряков, в темноте не разобрать. Места было мало, и то, что принесли, пришлось под фальшборт положить. А там волна плещет. Правда, не сильно, лениво, но вполне достаточно, чтобы мое имущество намокло. Конечно, если бы я поторопился, вот тогда… О том, что было бы «тогда», додумать мне не пришлось: резкий удар в носу корабля, столб огня и дыма. Рядом со мной кто-то упал. Потом еще кто-то. Этот человек свалился сверху, с трапа…

— Пожар в артиллерийском погребе, аварийной партии в нос! — услыхал я голос командира — старшего лейтенанта Михаила Михайловича Геращенко.

Кто-то сунул мне в руки огнетушитель. Обернувшись, я понял, что это был Тима Горягин. Бежать у нас не получилось — на палубе лежали наши товарищи. В свете пожара я разглядел старшину команды машинистов старшину 1-й статьи Андрея Торговкина. Он стонал. Вася Хохлов лежал, уткнувшись лицом в ватервейс, и я понял — погиб. В неестественной позе лежал Леша Кряжев. На него навалился старший краснофлотец Петр Мишин.

Перебираясь через листы вздыбившейся палубы, я пробрался на бак. Слева зияла огромная дыра. Из нее рвался огонь.

— Ящики со снарядами горят! — крикнул старший краснофлотец Гена Баклицкий.

— Давай огнетушителем!

Проку от огнетушителей оказалось мало. Мы решили размотать пожарный шланг, уложенный в специальной корзине на баке. Нам с Геной помогал боцман Иван Лукин. Когда справились с ним, боцман подскочил к мостику и громко крикнул:

— Товарищ командир, прикажите в машину, чтобы воду дали!

Секунд через двадцать шланг зашевелился, но из ствола не пролилось ни капельки. Тугие струи ударили в разные стороны по всей длине шланга.

— Иван! Шланг осколками посечен! — крикнул я.

— Вижу! — ответил боцман, вытаскивая нож-бебут.

Один удар — и шланг рассечен. Оставшейся части как раз хватило до отверстия, через которое мы и направили воду в погреб. Ящики зашипели, выбрасывая пламя и искры, огонь начал сдаваться. Вскоре погреб был наполовину затоплен, но из него продолжал валить черный дым. Как раз к этому времени на бак прибежал минер старшина 2-й статьи Василий Смирнов. Он притащил второй шланг, и боцман приказал Василию направить струю воды на второй очаг пожара, который бушевал возле пулемета. На баке снова появился Гена Баклицкий, в каждой руке по огнетушителю.

— Прыгай в погреб, там огонь полыхает по правому борту, нам до него не добраться! — приказал боцман.

Гена спрыгнул прямо в воду. Через несколько минут с пожаром было покончено. Боцман Лукин доложил об этом на мостик, а я ушел исправлять электрооборудование. Освещения, считай, на всем корабле нет. Остальные моряки во главе с боцманом Лукиным трудились на палубе. Они разбирали вздыбленную палубу, помогали нашему доктору — лейтенанту медицинской службы Николаю Захаревичу. Как выяснилось позже, ранены были комиссар Корсуков, командир БЧ-5 Гопанович, старшина команды машинистов Торговкин, командир отделения Кряжев. Погибли Василий Хохлов, рулевой Иван Светлов…