Алексей Дубровин - Звонница [Повести и рассказы]

Силишна искоса взглянула на мужа:

— Нашатался, рыбак… Рыбы, наверно, немеряно принес?

— В тазик бросил. Почисти или кошке отдай. Сама решишь, — устало проговорил Силантий.

Он и вправду что-то притомился. Знал заранее все упреки, почему и хотелось увильнуть от лишних бабьих пересудов. Силишна посмотрела в тазик, стоявший на крыльце:

— И это улов? Три окуня. Нечего и ходить было, время терять.

Силантий отмахнулся:

— Слушай, не заводись ты с утра. Ну, дай в воскресенье продыху. Неужели раз в неделю не смею на берегу посидеть?

— А курятник мне кто обещал отремонтировать? Смотри, залезет лис через гнилые доски на крыше, останемся без кур, — досадовала Силишна. — Ты на неделе талдычил, что в выходной свежих досок на крышу настелешь. И где они? Рыбалка могла бы и подождать. Ради трех окуней полдня коту под хвост.

— Помолчи! Твою медь…

Уж лучше бы жена затихла. Но Силишне, как говорится, только дай разойтись. Не остановится, пока не выговорится. Силантия ворчливость жены донимала хуже некуда. Он опять махнул рукой и направился на выход со двора.

— Куда тебя лешак понес? — раздалось вслед.

— Куда, куда, на кудыкины горы, — сквозь зубы пробормотал Силантий. — Ить, — махнул рукой, — отцепись…

Отправился прямиком к соседу Федоту Еремееву.

Федот сидел на завалинке возле избы. У его ног в траве стоял кувшин и лежал ковш. Увидев Силантия, приветственно махнул рукой:

— Присоседивайся. Брагу пить станешь?

— Стану.

Присев рядом с Федотом, неудачливый рыбак продолжил вздыхать: вот разворчалась! Силантий понимал, что жена ему уход не простит, как не простит и то, что не выслушал все ее упреки. Устали оба. Восемь лет вместе прожили, двоих детишек родили, сами не состарились, а такое чувство, будто сто лет рядом провели.

— Хороша бражка, — крякнул Силантий и вытер тыльной стороной ладони усы.

— Как поживаешь? — поинтересовался Федот.

— Ha-ко, держи, — Силантий протянул соседу газетный клочок, затем вынул из кармана кисет.

Затянулись. Едкий дым окутал обоих почти с ног до головы.

— Как поживаю? Выживаю. Поедом Силишна ест. С утра на реку сходил, так сейчас устроила мне сражение.

— Значит, рыбы мало принес, — рассмеялся Федот. — А может, воли ей много даешь. Моя не шибко говорливая. Знает, чуть что наперекор, поленом по заду. И весь разговор.

Рассмеялись. Бражка успокоила грудь. Силантий принялся рассказывать про дела в бригаде. Федот внимательно слушал, кивая головой. До чего же сосед задушевный человек! Мало того что угостил от сердца, а и выслушал, и головой в согласии покивал. На прощание Силантий обнял Федота и, чуть покачиваясь, побрел к дому. Голод почти не донимал, брага заполнила желудок.

Во дворе, как будто никуда и не уходила, все также возле огородной калитки стояла Силишна. Увидев мужа, подбоченила руки:

— Явился, пьяница! Ах ты, рожа ты бессовестная! И кто мне обещал курятник в выходной перекрыть?! С Федотом небось снюхался…

— Помолчи… не видишь, муж вернулся. Покорми хоть, что ли, — проговорил, запинаясь, Силантий.

— Лезь на курятник! Потом поешь, — зло бросила жена, проходя мимо. — Навязался, окаянный, на мою шею!

И что нашло на Силантия? Может, слова Федота про полено вспомнил. Рванул доску из крылечной оградки и с размаху приложился почерневшей плашкой к широкой спине Силишны. Она взвизгнула, бросилась к полуоткрытым воротам. Силантий изловчился и успел огреть жену еще разок.

Надо же так было случиться, что мимо дома в тот момент проезжал на лошади председатель колхоза. Ехал, наверно, осматривать покосы.

— Ты, Силантий, не с ума ли сошел? — спрыгнув с лошади, закричал председатель и бросился к Силишне, раскинув руки.

Силишна заскочила за спину председателя и заголосила:

— Убить меня, паразит, вознамерился.

Председатель обернулся и обнял Силишну за плечи:

— Да ну! Не боись, не с таких я спесь сбивал!

В груди Силантия взыграла ревность:

— Ты ехал, Митрич, себе и ехал бы дальше! Не ровен час тебе перепадет!

— Не грози. Завтра на трезвую голову объясню, как советский колхозник должен себя вести на работе и в быту.

Силантий бросился к председателю, замахиваясь все той же доской:

— Счас увидишь колхозника в быту, за-араза!

Председатель ловко отпрыгнул в сторону и бросился к лошади. Вскочив в седло, двинул лошадь прямо на Силантия:

— Но, пошла! Затопчу!

В ноги лошади кинулся невесть откуда взявшийся Шарик. Лошадь поднялась на дыбы, огласив округу звучным ржанием. Крики Силишны, председателя, испуганное ржание разнеслись по всему концу деревни. Сбежались люди, оттащили Силантия в сторону, усадили на траву. Пар вышел. Ругаться и спорить уже никому не хотелось. День закончился в тишине. Молчал Силантий, молчала и Силишна. Спать легли по разным углам избы. Детей на летнюю пору давно отдали родителям Силантия в соседнюю деревню. Ладно, они не увидели, не услышали отца и мать в этот день.

Утро не предвещало ничего особенного. Супруга хмуро замешивала корм для скотины. Силантий выпил стакан молока и отправился в бригаду. Шла пора заготовки сена, и колхозники по разнарядке с литовками на плечах потопали на отведенные покосы на Пронькины угоры. В десять утра к поляне, где махал литовкой Силантий, подъехал верховой в форменной одежде. Спешился. Подошел к одному косарю, к другому, пока не остановился возле Силантия. Оказалось, незнакомый милиционер из поселка явился не запылился.

— Шестаков? — настороженно разглядывая косаря, спросил служивый.

— Он самый, — ответил с усмешкой Силантий.

— Пошли за мной.

— Куда?

— Куда надо, — сдвинув брови, произнес милиционер.

Передав литовку приятелю по бригаде, Силантий отправился вслед за верховым. Попросился, пока топал по деревне, зайти домой:

— Портянки посвежее бы намотать.

— Тебе скоро без разницы будет, в каких ходить, — ответил милиционер.

— Объясните, куда ведете, — поинтересовался Силантий.

— В отдел. Заявление на тебя от председателя поступило. Станем разбираться, враг ты народа или распоясавшийся пьяный дебошир, — сказал верховой.

— Любого спросите из деревни. Я не враг и не пьяный дебошир. Маленько…

— Иди, помалкивай. Разберемся.

Рядом пристроился Шарик, казалось, понимавший, что с хозяином стряслось что-то неладное.

— Давай, милый, домой! — махнул Силантий псу рукой. — Домой! Курятник там сторожи. Силишну оберегай. Скоро вернусь.

На выделенной в правлении подводе Силантия увезли в поселок в отдел милиции. В тот же вечер допросили в комнате следователя:

— Советскую власть клял? — спросил молодой сотрудник со знаками в петлицах, значение которых было задержанному непонятно.

— Нет, — ответил опешивший Силантий.