Нгуен Шанг - Когда дует северный ветер

— Ну-ка, ну-ка, кто это там орудует под домом?

«Дядя Хай пришел!» — подумал я. Ут До, конечно, опередил меня.

— Куда это вы собрались, дядя Хай? — спросил он.

Старик подошел поближе. Он закатал штанины — одну выше, другую ниже; белая баба́ от времени стала бурой, как похлебка из требухи; голову он повязал черной повязкой. На плече старик нес мотыгу.

— Да вот, — пожаловался он, — вышел я в поле, а проклятущая эта «старая ведьма» все время следит, подсматривает!

«Ведьма» и вправду кружила над полем — наверно, разглядывала выросшие на нем снова вышки и шалаши; гул ее двигателей то приближался, то затихал вдали.

Дядя Хай положил мотыгу на пол, уселся на длинную ее рукоять и свернул себе цигарку. Мы с Ут До решили передохнуть и тоже уселись на черенки лопат.

Старик выпустил изо рта струйку дыма.

— Та-ак, значит, журналист примкнул к нам? — спросил он.

Не успел я и рта открыть, как Ут До опять опередил меня:

— Да, только он состоит в третьем фронте.

— В третьем ли, в четвертом или в пятом — все одно. Лишь бы вместе с нами бился против янки. Что ж, я рад за него. Хочу тебе, Ут До, вопрос задать.

— Слушаю вас.

— На днях Нам Бо с Шау Линь вернулись с совещания в уезде. Я, как увидел их лица, ну, думаю, что-то важное будет! Стал спрашивать, а они таятся от меня. Сказали только, выкопайте, мол, себе убежище новое. Убежище!.. Я ли их каждый год в ожидании карателей не копаю? Ты у нас, Ут, командир отряда, все небось знаешь. Говори-ка, я умом пораскину…

Ут сразу поглядел на меня, но я притворился, будто ничего не заметил: а ну как он откроет секрет!

— Нам Бо и сестрица Шау, — ответил Ут старику, — говорили мне то же, дядюшка, что и вам, ни словечка больше!

— Врешь! Стало быть, и ты от меня таишься. Я чую, «наверху» что-то задумали, готовятся! Верно, Тханг?

— Да я…

Сказать по правде, я знал ничуть не больше старика. Несколько дней назад «сверху» срочно прислали связных за Намом и Шау Линь. Только вызывали их не в уезд, как утверждал дядя Хай, а прямо в провинциальный центр; вместе с ними там побывали секретарь уездного комитета партии и начальник вооруженных сил уезда. Когда Нам с Шау Линь вернулись, я и сам обратил внимание на их лица, сиявшие от радости. И догадался, конечно: что-то готовится, назревает. Нам Бо и Шау Линь провели совещание с партизанским командованием (то есть с Ут До и Тяу), и на другой же день атмосфера заметно изменилась; даже в работах по расчистке старых убежищ и рытью новых укрытий и окопов я усмотрел особую слаженность и размах. Кроме этих, в общем-то, обычных работ, были начаты и новые: заготовка дров, строительство просторных землянок, в которых можно было поставить лежанки, рабочие столы. Все лодки — они давно уже лежали вверх дном в подполах между сваями — приказано было достать и проконопатить заново, а также купить новые лодки. Явно начиналась подготовка к масштабной наступательной операции. Но когда я попытался расспросить об этом Нама, он отвечал мне расплывчатой фразой: «Да-а, в принципе готовимся…» Они с Шау Линь, вернувшись из провинции, пробыли здесь только один день и снова ушли в оккупированную зону. Так что и возможности разобраться в происходящем у меня не было ни малейшей. Однажды ночью, когда мы с Ут До легли отдохнуть в подполе, я пристал было к нему с расспросами, но он отвечал вопросом на вопрос: «Помните, как мы вместе с Намом ночевали на наблюдательном пункте?» — «Ну, помню». — «А о чем я его спрашивал, помните?» Я помнил, конечно, но притворился, будто забыл: «Да вы о чем только не говорили, разве тут все упомнишь!» — «Я тогда спросил Нама: когда же управимся? И он сказал: придется еще потерпеть, вот задует северный ветер… Нынче он дует уже вовсю, ветер-то, чего же еще! Ну а стратегические планы командования, кому они известны? Думаю, в общих чертах тебе ясно…»

Дядя Хай, он, конечно, тоже уловил царившее повсюду необычное оживление и пришел узнать у нас, что происходит. Ут До ничего ему нового не открыл, и он обратился ко мне. А я… Вот он и рассердился. Но гневался он не на меня — на Ута. Впервые я видел старика таким. В сердцах он перекусил свою цигарку и выплюнул ее на землю.

— Ну, командир! — крикнул он. — Я тебе это попомню! Теперь, если что, ко мне не…

Оборвав фразу, он сдернул с головы повязку и хлестнул ею себя по спине, словно комара прихлопнул.

— Вот вы оба, — сказал он уже поспокойней, — скрываете от меня… А я за действиями неприятеля наблюдаю и вижу, к чему дело клонится. Эта «старая ведьма», паскуда! — Старик наконец-то нашел, на ком сорвать свою злость. — Проклятущая тварь, она уже неделю без малого даже в полдень не отдыхает. Все летает, зудит дотемна…

В это время с дороги донесся голосок Тхиеу, старшей дочки сестрицы Но:

— Эй, Ут!.. Брат Ут!

Она теперь вместо Ут Чам стала связной партизанского штаба.

— Здесь я! — откликнулся Ут До.

Вбежав во двор, девочка с трудом перевела дух.

— К дяде Тхангу гость! — сообщила она.

— Ко мне? — изумился я. — Гость?..

— Ага.

Откуда?.. Какие еще гости?

— Я думаю, Тханг, — как всегда первым заговорил Ут До, — это опять наш журналист пожаловал. — Ут повернулся к девочке и спросил: — Какой он из себя-то? Длинный, тощий, рот ввалился небось?

— Да нет, вроде толстый! — И она, разведя руки в стороны, показала, какой дородный он, этот новый гость.

— Кто бы это мог быть?

— Почему не привела его? — возмутился Хай.

— Боялась, вдруг брат Ут До с дядей Тхангом ушли. Сперва товарищ этот спрашивал дядю Нама. Нет его, говорю. Тогда он про дядю Тханга спросил.

— Ладно! — Старый Хай взмахнул своей черной повязкой и распорядился: — Давай, веди его сюда! Чего человека мурыжить.

Тхиеу со всех ног кинулась к дороге. Не успел я еще прикинуть, кто же это пожаловал, гляжу: шустрая наша связная ведет гостя. Я остолбенел: «толстый» гость, стоявший передо мной, был не кто иной, как мой давний знакомый Тин Нге, он же доктор Уи Бон Нон. Придя в себя, я завопил нечто невнятное и бросился к нему.

— Девятый, вы?

— Oui.

Доктор Тин распростер руки и крепко обнял меня.

— Прошу вас, Девятый брат, прошу! Заходите!

Тин Нге прошел в подпол между сваями. Рослый и тучный, он передвигался удивительно легко. Пожал руку дяде Хаю и Уту.

Их обоих, судя по всему, удивила внешность доктора, человека дородного, крупного, еще не старого, но с седой, коротко остриженной головой, напоминающей цветок на высокой ветке дерева гао. На нем были широкие матерчатые штаны цвета хаки и куртка цвета прелой травы. Уже один вид доктора настраивал на веселый лад.

— Каким ветром вас сюда занесло, Тин Нге? — спросил я.

— Да тем самым, что дует сегодня!..

Ростом он был выше любого из нас и почти доставал головой до настланного над сваями пола. Говорил громко и с жаром. По первой его фразе я понял: сейчас он, как выражается молодежь, «заведется». И точно! Тин Нге огляделся и остановил взгляд на дяде Хае.