Нгуен Шанг - Когда дует северный ветер

— Достопочтенный старший брат, — начал он, — и вы, ребята! Когда-то давным-давно, не пять и не десять лет назад, а, почитай, тридцать с лишком, я учился еще в деревенской школе. И помню, из года в год, едва вот так, как сейчас, начинал дуть северный ветер, политкаторжане на Пуло-Кондоре сколачивали плоты и пускались по воле ветра через море к большой земле. А пузатые лодки, их в Чунгбо [40] Чунгбо — Центральный Вьетнам. называют тыквами — «бау». пересекали тогда море под парусами, входили в нашу реку и проплывали мимо моего дома. Тот самый северный ветер доставил и меня сюда, к вам. Только прибыл я не на плоту и не на лодке «бау», а пешим ходом, парусом моим был вещмешок, вместо мачты — собственная моя персона.

— Значит, вы к нам издалека? — подняв голову, чтобы лучше разглядеть гостя, спросил дядя Хай.

— Oui. Я, досточтимый брат мой, явился из тех мест, куда американским пушкам, даже если стволы их вырастут втрое, никогда не дострелить. Самолеты их иногда еще долетают туда, сбросят бомбу-другую — и сразу назад, пока не кончилось горючее.

Внимая оживленному, шутливому голосу его, дядя Хай и Ут До глядели на гостя разинув рты.

— Товарищ Тин Нге — врач, — пояснил я.

Он тотчас поднес палец к губам и тихонько свистнул.

— Pardon. Прошу прощения, Тханг, забыл предупредить вас. Благо, вас здесь всего трое. Прошу, досточтимый брат, и вы, ребята, не говорить никому, что я — врач, да еще хирург. Такова уж моя профессия: там, где появится хирург, жди больших событий.

Итак, все, о чем я догадывался и что так мучительно жаждал узнать старый Хай, подтвердилось.

— Полно, не волнуйтесь, Девятый брат, — стал успокаивать я доктора. — Ут До — командир здешнего партизанского отряда, а дядя Хай — член общинного комитета Фронта. Рано или поздно вы все равно столкнулись бы с ними по работе.

Доктор снова пожал руку обоим.

— Bon, bon. Прекрасно, тогда я добавлю, что прибыл сюда с особой целью — заставить Никсона подписать мир…

Правую руку он сжал в кулак и для вящей убедительности при слове «мир» стукнул им по раскрытой ладони левой.

Узнав от Тхиеу о диковинном госте, девушки — одни копали неподалеку землянки, другие ставили мины — устроили перерыв и прибежали сюда, в сад. Я представил их доктору.

— Познакомьтесь… Малышка Ба…

— Это — наша Тхон… Ут Чам… Тхань… Тха…

Знакомясь с каждой, он повторял «bon… bon», пожимал руку, затем, сложив ладони, подносил их ко лбу и отвешивал низкий поклон, чем вогнал девушек в краску. Малышка Ба единственная догадалась подняться в дом и принести гостю стул. Он уселся, а мы стояли вокруг, зато больше не надо было задирать голову.

— Брат Тин, откуда вы узнали, что Нам Бо и я здесь?

Тин Нге восседал на стуле, широко расставив ноги и обхватив пальцами колени, словно позировал фотографу.

— О-о, — отвечал он, — эти сведения я добыл, рискуя жизнью…

Девушки, переглянувшись, заулыбались, им нравился юмор нашего гостя.

— Сначала, — продолжал доктор, — мы преодолели болота. А через два дня связной привел нас в редкий каепутовый лес. До пункта связи мы добрались в полночь, никто нас не встретил. Мы сразу уснули, как под общим наркозом. Среди ночи загрохотала канонада. Снаряды рвались со всех четырех сторон — спереди, сзади, справа и слева. Единственно, куда они не падали, — это на наши головы, и вышка наша чудом оставалась невредимой. Эх, думаю, в первый свой день на равнине — и угодил под артиллерийский обстрел. Ни тебе убежищ, ни щелей. Выглянешь наружу — тьма кромешная, только зарницы разрывов полыхают. Лежу и говорю себе: ну все, последний твой час настал. Только к земле прижимаюсь. Вдруг канонада смолкает и связной кричит в рупор: «Алло! Алло! Товарищи, где кто залег, оставайтесь на местах. Никакой паники! Это наша батарея проводит учебную стрельбу!» Слава богу, хоть объяснил, а то ведь какого страху натерпелись. Наутро вышел я с пункта связи и отыскал эту батарею. Гляжу, на позиции сплошь одни девушки, все коротко острижены, прекрасные, как феи.

— Да ведь это же батарея сестрицы Май! — обрадовалась Ут Чам.

— Верно, командиром у них девушка по имени Май… Батарея Май. Как пришел к ним, разговорились — то да се. И выяснилось: эта самая Май родом из вашей деревни, знакома с Нам Бо и даже с вами, Тханг.

— Дядя Хай, — уточнил я, — родной отец артиллеристки Май.

Теперь уже наш гость поднял глаза, воззрился на старого Хая, восхищенно воскликнул «о-о!» и бросился пожимать ему руку — в третий раз.

— Какая удача! Ваша дочь, когда мы прощались с нею, просила меня зайти навестить вас. И надо же, встретился с вами чуть не в первую же минуту… Bon. Это доброе предзнаменование.

Девушки, глядя на их торжественное рукопожатие, уткнулись друг дружке в плечо и захихикали.

Даже обычные вроде бы жесты Тин Нге потешали людей, а уж рассказы его смешили всех до упаду. Редкого обаяния человек!

Пожав руку дяде Хаю, он обвел всех взглядом, потом посмотрел на часы:

— Ого, уже десять часов. Прошу меня, товарищи, извинить. Я прибыл сюда отнюдь не в одиночестве, со мной подразделение, вооруженное скальпелями и ножницами, численностью более двадцати человек.

— Так где же они? — спросили мы хором.

— На пункте связи нас распределили по нескольким домам вверх по реке. Они все устали, конечно. А я верхом приехал сюда, чтобы…

— О небо! — прервала его Малышка Ба. — Вы с товарищами хоть успели поесть?

Веселый старый доктор отвесил ей новый поклон:

— Да нет, к великому сожалению моему, не успели.

Тут наконец дяде Хаю удалось возвысить голос:

— А ну-ка, Ба, беги со своими девчонками! И чтоб все товарищи были накормлены!.. — Потом повернулся к гостю: — Если вы, доктор, не заняты, прошу пожаловать ко мне.

— Покорнейше благодарю.

Девушки опять рассмеялись и убежали прочь…

Вечером Ут До собрал партизан. Они обсуждали, где разместить на постой, кому и как снабжать передовую бригаду медсанчасти.

А мы со старым доктором лежали в гамаках, подвешенных к сваям, под домиком штаба, где шло совещание.

— Вы повесили свой гамак, доктор, как раз на том месте, где спал Нам Бо в самую первую ночь, когда мы пришли сюда.

— У меня с утра все не было случая спросить вас. Верно я угадал, это здесь у Нама fiancée [41] Нареченная, невеста (франц.) . ?

— Совершенно верно.

— Ну а как закончилась «траектория» поразившей его пули? Разрушила его она bonheur [42] Счастье (франц.) . или нет?

— После того нашего разговора, — отвечал я, покачиваясь в гамаке, — я все время думаю об этом.

— Oui.

— Еще когда мы добирались сюда, я узнал, что возлюбленная его живет в этой общине.

— Oui.

— Услыхав от него кое-какие подробности, я ожидал всего: обиды, отчужденности, даже разрыва.