Хельга Графф - Сценарий для Незалежной

Если вырвусь живым, снова встану в строй! Когда меня взяли в плен, то с десятками других людей и мирных жителей, в том числе, держали в яме неподалеку от Краматорска. Рядом с этой ямой было вырыто еще несколько таких же, в которых сидело по несколько человек. Поблизости находилось минное поле, на которое каратели выгоняли не особенно понравившихся им людей. Таскаясь по этим минам, люди, скованные одной цепью, погибали вместе, сразу по несколько человек! Каратели гоняли их по минам автоматными очередями!

Александр сидел ни жив, ни мертв. Такого в XXI веке, после разгрома фашистов в 1945 году, просто не могло быть… Но случилось, произошло! В разговор вступил еще один сокамерник по имени Михаил.

— Я, вообще-то, врач, человек мирной профессии. Нас с двумя фельдшерами захватили, когда мы везли тяжелораненого, при обстреле, краматорца, мирного жителя. Обвинили, что оказываем помощь сепаратистам. Три дня нас не кормили и не давали спать, регулярно избивая. Требовали назвать пароль моей электронной почты, только непонятно зачем. Когда отказался, один из силовиков достал пистолет и рукояткой стал бить меня по голове.

И только тут, приглядевшись, Александр увидел на голове пленника свежие шрамы, которые едва прикрывал слегка отросший ежик совершенно седых волос.

— Миша, а сколько тебе лет? — решился спросить он.

— А сколько дашь? — усмехнулся доктор.

— Не знаю… 40? — пожал плечами Саша.

— 23, институт год назад закончил!

— ???!

Пленный продолжал свой, леденящий душу, рассказ:

— В Краматорске мне сломали ребра, получил сотрясение мозга. Со мной в одной камере были люди, которые тоже прошли через все пытки в краматорской тюрьме. Их клеймили — выжигали на груди «сепор», ожоги потом гноились. Короче, ломали по полной, они все синие возвращались. Одному пленному силовики пустили монтажную пену в прямую кишку, при мне это было, до сих пор по ночам просыпаюсь от его крика… — Михаил помолчал и с трудом завершил свое кошмарное повествование, — вероятно, умер, дальнейшая его судьба мне неизвестна! Четверых сторонников ДНР в Краматорске раздавили ковшом экскаватора… Теперь меня вот сюда перевел и… Говорили, что в Киеве мучают кошмарно, не очень верил, но… так оно и есть! Кроме того, вот уже два месяца нам дают только хлеб и чай! Уж и не знаю, как остаться в живых…

— Да… в Краматорске зверствуют ужасно, — вступил в беседу, измученный человек по имени Павел, — но в Украине нигде не лучше! Я был обстрелян из засады с трех сторон и взят в плен в тяжелом состоянии. В краматорской тюрьме над нами зверски издевались. Били по голове и нажимали на раны, откуда текла кровь. Я получил шесть пулевых ранений плюс осколочный, — он засучил рукав грязной рубашки и показал изуродованную руку, — таскали, издевались, оскорбляли, вывозили расстреливать. Потом отправили в Харьковское СБУ Я много крови потерял, потому что били по ранам, нажимали на осколки и пули, застрявшие в них, совали пальцы в дырки от пуль, крутили в разные стороны и смеялись! Спокойно наблюдали, как я истекаю кровью. Снимали на видеокамеру свои пытки и издевательства. На следующий день приехали солдаты, хотели забрать нас, чтобы расстрелять, но другие охранники им не дали. Потом все-таки меня положили в больницу. Врачи осколки вообще не вытаскивали. Одна пуля застряла в руке, раздробила кость. Врачи, да какие к черту врачи (!), заниматься мною не стали, потому что они такие же звери, что и бандеровцы. Говорили, что ничего страшного, и так заживет! Пули до сих пор находятся в теле. Раны стали гноиться, — он поднял брючину и продемонстрировал покрытую гноящимися язвами ногу, — людей туда привозят избитыми, с выжженными свастиками, надписями «СС». Другие пленные возвращались с полностью разбитыми до неузнаваемости телами и лицами. Потом меня перевели сюда, здесь уже хотел покончить собой… Хотел… но не могу дома осталась жена с тремя малышами…

Саша был уже на грани потери сознания… однако огромным усилием взял себя в руки и попросил воды, но, увидев переглядывающихся друзей по несчастью, отчетливо понял — кошмар уже начался!

— Воды нет, Санек, — Михаил взял его за руку и пощупал пульс, затем слегка похлопал по щекам, — давай, браток, приди в себя, сообщи своим всё что узнал. Может, статью про этот беспредел напишешь? Тут еще Петро Васильевич свою историю не рассказал.

Пожилой, правда, еще крепкий человек Петр Васильевич оказался шахтером.

— Тяжело мне, хлопче, вспоминать об этом, но, возможно, и о моей трагедии поведаешь?! Может, тогда придут к нам на помощь российские солдаты?! Без них трудновато будет освободить Украину от этих ублюдков! Вот поверишь ли, одним махом сделали меня сиротой. Жили не тужили, работали, радовались жизни, а закончилось всё в один миг. Беда в мой дом пришла месяц назад: пропали сынки Максим и Толик. Они близнецы, поздние, двадцать лет с женой ждали их рождения… Короче, поехали в соседний поселок Новосветловка по делам и исчезли. Мы, конечно, связались с родственниками, но они сказали, что ребята мои туда не приезжали и предупредили, что в окрестностях стали хозяйничать карательные батальоны, в частности «Айдар». Ну что делать, собрал своих мужиков-шахтеров, поехал искать. На 40-ом километре, недалеко от обочины, машину нашу обгоревшую нашли… — Петр Васильевич проглотил ком душивших его слез и прикрыл ладонью глаза.

На несколько минут в камере воцарилось тягостное молчание, и впервые в жизни Саша увидел, как плачет взрослый мужчина… С большим трудом взяв себя в руки, Петр Васильевич продолжал:

— Искали… долго искали ребят моих… почти до вечера… потом нашли… в яме, прикрытой ветками…

— Может, не надо, Петр Васильевич? — с трудом прошептал Саша.

— Нет, надо! Надо, чтобы люди знали, что за власть сюда пришла! Мне бы выйти отсюда живым, а уж за сынов своих отомстить сумею, я ведь бывший подрывник… мне бы только дожить… Ну, в общем, убили их обоих, издевались зверски, изнасиловали… — из груди отца вырвался стон, — а голову Толика так и не нашли… опознал сынка своего по родимому пятну на груди… Жена моя, Татьяна, как узнала, там же на месте и упала… остановилось сердце… вот так я и остался один… Зубами извергов рвать буду… мне бы только дожить…

И вновь в камере повисло гнетущее молчание… Неожиданно послышались тяжелые шаги. В замочной скважине дважды повернулся ключ, дверь со скрежетом распахнулась, и, возникший на пороге охранник, громко скомандовал:

— Сергеев! На выход!

Александра словно окатили ледяной водой. Он с трудом поднялся и услышал тихое: «Держись, сынок…».

В кабинете, куда привели пленника, находилось двое офицеров СБУ. Они говорили по-украински. Сашу грубо усадили на стул и начался допрос.