Александр Письменный - Фарт

— Тьфу, шоб ты сказывся, — проворчал Журик.

— Не слушай их, братец. Без тебя на том свете просторней, — прозвучал в дверях отсека спокойный голос.

Бухвостов обернулся. В дверях стоял плотный моряк с серебряными погонами. Красное, обветренное лицо его шелушилось от солнца.

Это был Чупров.

Он повел матросов на корму, чтобы показать им механизм для постановки мин в подводном положении. Бухвостов легко разобрался в его устройстве. Он с детских лет интересовался механикой. Чупров приметил смышленого парня. Он спросил, откуда Федор родом, где работал до флотской службы.

Вместе с матросами Чупров вышел на верхнюю палубу, где маляры грунтовали обшивку, и спросил Федора, понравилась ли ему лодка.

— Так себе, ничего, — ответил Федор. — Вроде как в шахте.

Это сравнение только сейчас пришло ему в голову. Он вспомнил шахту, на которой работал вместе с отцом, вспомнил подземную мастерскую с низкими, дочерна обмасленными верстаками и трубами, проходящими через помещение из насосной камеры. Да, внутренность лодки чем-то напоминала шахтную мастерскую. И это представление, роднившее устройство подводного корабля с условиями давно знакомой подземной работы, было ему приятно. Штабс-капитан угадал его мысли. Он положил руку на плечо Федора:

— Шахтер — это хорошо. Легче привыкнешь к подводному плаванию.

Поселились моряки на берегу, в деревянном павильоне, вблизи причала. «Спрут» нуждался в небольшой достройке, и ее решено было провести силами команды, чтобы в процессе работы люди лучше ознакомились с устройством заградителя и его особенностями.

Когда Чупров конструировал лодку, он не предусмотрел, что могут потребоваться запасные торпеды; он считал, что основная функция «Спрута» — скрытная постановка минных заграждений. Однако командование флота сочло необходимым вооружить лодку как можно полней. Для запасных торпед нужно было найти место на лодке. Недостаточно четко работал механизм для постановки мин. Нужно было также выделить на заградителе помещение для радиорубки.

Ежедневно по дудке боцмана матросы выходили на работу и под руководством инженеров и старых заводских мастеров производили достройку.

Бухвостову нравилось это дело. Он чувствовал себя так, точно вернулся в родные края и снова, как в детстве, работает учеником в подземной шахтной мастерской. Все же со свойственной русскому человеку любознательностью он с нетерпением ожидал дня, когда заградитель выйдет на первые испытания.

Однажды он обратился к Чупрову:

— Ваше благородие, скоро ли кончим копаться?

— А что? — спросил конструктор.

— Интересно поглядеть, как она ходит под водой.

— Наглядишься еще, успеешь, — ответил Чупров, чувствуя, как растет его симпатия к этому матросу.

Наконец наступил этот день. Утром еще производились кое-какие работы, стучали молотки, скрежетало железо, а к полудню мастеровые и инженеры сошли на берег, и во втором часу дня лодка отдала швартовы.

Первые дни «Спрут» проходил надводные испытания, а потом наступил срок испробовать его под водой.

Когда исчезли из глаз заводские строения и заградитель вышел в лиман, капитан второго ранга подал команду приготовиться к погружению. Федор Бухвостов был свободен от вахты. Он спросил у вахтенного начальника, можно ли ему посмотреть, как будет происходить погружение. Вахтенный начальник разрешил. Боцман, занявший свое место у штурвала горизонтальных рулей, бросил неодобрительный взгляд на Бухвостова.

— Под ногами, смотри, не крутись, — сказал он. Его лицо, похожее на плоскогубцы, задвигалось от нижней челюсти до ушей, отчего возникало впечатление, что он губами волочит, загибает невидимую проволоку.

Федор подошел к трапу и поднялся наверх. В маленькие иллюминаторы боевой рубки с толстыми стеклами видна была гладкая вода лимана. Бакланы парили над водой, ныряли, но ни шума крыльев, ни резких криков птиц слышно не было. Люки заградителя были наглухо задраены, и Бухвостов почувствовал себя словно в закупоренной бутылке. «Окова», — вспомнил он определение Сударышина.

— Заполнить концевые цистерны! — негромко приказал командир.

С металлическим ревом ринулась вода в балластные цистерны. Корпус лодки задрожал, заныло, зашипело в ее отсеках. Лодка начала погружаться. Бухвостов впервые опускался под воду. Сердце его забилось. Плотно ли задраены все отверстия? Выдержит ли корпус лодки давление воды? Бухвостов не был трусливым человеком, но страх поднимался в его душе безотчетно.

Через иллюминатор боевой рубки было видно, как поднимается линия горизонта. Вода набегала на верхнюю палубу, лениво отходила назад и набегала снова. Вот уж носа лодки не стало видно, и вокруг, если не считать надстройки на корме, простерлась гладкая, спокойная поверхность лимана. Язычок воды лизнул стекла иллюминатора. Синевато-зеленая волна захлестнула иллюминатор. С сердитым урчанием море стиснуло рубку. От нагретой обшивки корпуса отрывались крохотные, как в сельтерской воде, пузырьки воздуха и точно ввинчивались вверх. В светлой струе воды прошла стая мелких серебристых рыбок. Что-то испугало их, все разом они вдруг ринулись в сторону.

Боцман Ляпунов жестким голосом отсчитывал футы, следя за глубомером.

Он точно хлестал жесткой, сухой проволокой.

— Десять футов… Двадцать футов…

Иллюминатор боевой рубки потемнел. Уже ничего нельзя было различить за его стеклами. Бухвостов спустился с трапа.

Командир вращал перископ силой всего корпуса. Не отрываясь от окуляра, он скомандовал:

— Стоп!

Затем он потребовал донесений со всех отсеков.

В лодке было тихо. Люди застыли на своих местах. Журик сидел в кубрике на рундуке, под которым стояли аккумуляторы, и, наклонив корпус, глядел в проход. Пальцы, которыми он упирался в край крышки, побелели от напряжения. Лицо его было бледно, глаза испуганно блестели.

Когда послышалась команда «стоять к всплытию», Журик встал и подошел к отсеку центрального поста. Позади него Федор видел два или три других матросских лица. Все с необычайным волнением ожидали, как поведет себя судно при всплытии.

Послышался свист сжатого воздуха, вытесняющего воду из балластных цистерн. Посветлело стекло иллюминатора. Когда Бухвостов вновь поднялся по трапу, была видна поверхность лимана так, как видит ее пловец. Вдали чернели низкие берега. Горизонт повышался. Появилась надстройка на корме. Показалась верхняя палуба. Вода сбегала с ее настила, задерживаясь у заклепок.

Командир открыл рубочный люк. Больно щелкнуло в ушах от внезапной перемены давления. Дышать стало легко, и матросы оживились.