Александр Письменный - Фарт

Когда закончилось производственное совещание, Климцов задержался у директора. Дождавшись ухода всех сотрудников, он многозначительно сказал Абакумову:

— А ведь это идея, Николай Гаврилович…

— Идея? Какая?

— Относительно жалобы шлифовщицы. И, между прочим, следует подчеркнуть: интеллигентная особа, восемь классов образования. Кроме того, золовка нашей Марьи Давыдовны. Улавливаете? Все это имеет большой плюс в смысле резонанса. Я мыслю себе так: Турнаева известная деятельница по линии жен итээр, Севастьянова — по линии производственной. Сенсация, фейерверк, а?!

Абакумов поморщился. Он ценил Климцова за его цепкий практический ум, за административно-спекулятивные способности. Абакумов знал, что в случае необходимости втереть очки начальству, обвести кого-нибудь вокруг пальца, нарисовать воздушные замки никто не заменит ему Климцова.

Но на этот раз первое, что пришло Абакумову в голову, когда он выслушал многословные рассуждения начальника производственно-планового отдела, была мысль о том, что жена не одобрит такого «фейерверка». Абакумова ненавидела Турнаеву лютой ненавистью неудачливой соперницы.

Все было очень просто, — жена Абакумова тоже участвовала в движении женщин-общественниц, но, увы, ведущей роли занять не сумела. Это очень обижало ее. Она считала, что, поскольку ее муж — директор завода, именно она и должна занимать то положение, которым по непонятным причинам завладела Турнаева, жена беспартийного начальника цеха и даже не инженера. То, что в движении жен хозяйственников и инженерно-технических работников не принималось в расчет служебное положение супруга, она не желала признавать, презирая всех, стоящих по административной лестнице ниже ее мужа. Ее не выбрали делегаткой на совещание, созванное в Кремле. Она устроила мужу сцену. Абакумов бросил на пять дней завод, помчался на машине в область и не возвращался до тех пор, пока не раздобыл для жены гостевой билет. И Абакумов знал: этого жена никогда не простит Турнаевой.

— Я, собственно, не совсем понимаю… — начал Абакумов недовольным тоном, чтобы выиграть время и разобраться, что сулит ему идея Климцова.

Климцов перебил его:

— Идейку надо еще взвесить, обмозговать. Это всего лишь экспромт, так сказать, но внутренним чутьем, как говорится, чувствую, Николай Гаврилович, богатые перспективы, большой эффект! Нужно не поскупиться, придать размах!..

— Слушаю я вас, Климцов, слушаю, а все в толк не возьму — какая идея, какой эффект? Неужели нельзя короче и яснее? — сердито произнес Абакумов.

Климцов, однако, не торопился. Проронив две-три фразы, он умолкал и, как всегда, погружаясь в раздумье, шевелил ушами. Наконец он сказал:

— Нужно создать условия, чтобы наша знаменитая шлифовщица могла работать без наладчика.

— Знаменитая? — удивленно переспросил Абакумов.

— Я уже вижу ее знаменитой, овеянной славой на весь Союз!

— Как же она сможет работать без наладчика?

— Создадим условия, чтобы сама налаживала станок. — И Климцов стал излагать Абакумову свой проект: — Молодая, интеллигентная женщина. Новый тип рабочего, труженик социалистической формации. Переход в высший производственный класс. Момент принципиальный: создаются условия, при которых труд рабочего не отличается от труда техника или инженера. Ликвидация противоположности между физическим и умственным трудом.

Абакумов был человеком осторожным. Поняв, о чем ведет речь Климцов, теперь он оценивал его демагогическую болтовню. Оценивать ее приходилось с двух точек зрения: насколько предложение начальника производственно-планового отдела может заинтересовать общественные организации завода и секретаря парткома Лукина и какую выгоду удастся извлечь из его затеи для себя лично. Вторая точка зрения была важнее всего. Что-что, а опрометчивость не была свойственна Абакумову. Поэтому сначала, чтобы Климцов полнее и убедительнее развил свою мысль, он даже принялся отговаривать его:

— О ликвидации противоположности между физическим и умственным трудом толковать, мне кажется, рановато еще. Кроме того, вы забываете: шлифовка — не наша специфика. Мы прежде всего металлурги как-никак. Нет ли в вашей идее попросту чего-то…

И он пощелкал пальцами.

— Помилуйте, Николай Гаврилович, да в ваших словах сквозит мелкобуржуазное отношение к вопросам этики, — решительно возразил Климцов. Он хорошо знал, когда можно говорить с директором смело. — Вы утверждаете — не наша специфика. Но как раз это мы и используем! Мы что сделаем? Смотрите, скажем, не наша специфика, а как овладеваем производством, какой напор производственной инициативы!.. Улавливаете? И с какой, так сказать, позиции, обратите внимание! С позиции выполнения заказа автосборочного завода. Огромный плюс! Продукция автомобильного предприятия всегда в центре внимания. Все дело в том, чтобы умеючи повернуть вопрос.

Чем глубже Климцов развивал свою мысль, тем сильнее сам проникался убеждением, что он придумал дельное, интересное, чрезвычайно современное и важное мероприятие, он говорил все откровеннее и постепенно убедил в своей правоте Абакумова.

Самолично Климцов пошел в цех, «сориентировался, — как он выражался, — на местности», поговорил с Катенькой и настоял перед начальником цеха, что необходимо ввести предлагаемое новшество: если он будет возражать, то станет в позицию глушителя низовой инициативы. Начальник механического цеха уступил. И вот специально выделенный наладчик стал обучать Катеньку Севастьянову своему искусству.

Подпалов не придал затее Климцова большого значения и не счел нужным решительно восстать против нее. Когда его уверяли, что новое мероприятие будет иметь важное общественно-производственное значение, а приоритет по праву будет принадлежать Косьвинскому заводу, он только скептически покачивал головой.

Директор провел с Подпаловым серьезный разговор.

— Мы с вами уже не молодые люди, Иннокентий Филиппович. Бегать по заводу нам и не под силу, да и не к лицу, — сказал Абакумов. — В зрелом возрасте люди, естественно, стремятся к тому, чтобы было поменьше риска. Не знаю, как вы, а я полагаю — так лучше будет. И нам хорошо, и государство не внакладе. А резонанс, вы увидите, будет большой. Можно поверить Климцову, на эти вещи у него собачье чутье… Почин Севастьяновой очень важен для нашего с вами престижа.

Больше всего на свете главный инженер не любил бесплодных споров. А спор с упрямым, самолюбивым Абакумовым мог быть только таким, и Подпалов не стал возражать.

Лукин полез было в драку, уверяя, что затея Климцова — пустая выдумка. Любые формы социалистического соревнования, движение новаторов по повышению производительности труда — вещи замечательные, ни в какой другой стране, кроме нашей, невозможные, но любое из этих движений должно быть естественным, разумным. Наша задача — отбирать и помогать развитию всего полезного, идущего снизу. Одним словом, поддерживать инициативу масс. В данном случае мероприятие попахивает левацким заскоком.