Сергей Нуртазин - Черная смерть. Морпех против Батыя [litres]

Дружинники снова взорвались смехом.

Гнусавый добавил:

– Иди погрейся. С болота вона как сыростью тянет. Нечего там высматривать.

Гнусавого поддержали:

– Иди, Викулка!

– Ночью на болотах только нечисть гуляет. Иди уже, люди ночью на болото не сунутся, тем паче татаровья.

– Верно, они, поди, и тропы этой не ведают.

Викула, не отрывая взгляда от болота, сказал:

– Истома! Вроде идет кто-то сюда со стороны острова.

Гнусавый Истома успокоил:

– Померещилось. У страха глаза велики. Один из дружинников подначил:

– Гляди, своих лаптей не испугайся.

Другой поддержал:

– Не иначе мороки тебя одолевают.

Викула стоял на своем:

– Да нет, верно молвлю, Гаврила, идет кто-то. К Викуле подошел низкорослый обладатель гнусавого голоса:

– А ну, кого ты там увидел?

Гнусавый дружинник прищурился, вгляделся в сумрак. Различив на гати силуэты, закричал: – Эй! Кто идет?! Отзовись!

Голос из темноты ответил:

– Я это, Тихоня бортник. Со мной трое татар, коих я в полон взял.

– Ты? Татар? Троих? Это ты, брат Тихоня, хватил лишку. Врать-то ври, да знай меру, – гнусавый Истома обернулся к костру, крикнул. – Гаврила! Невзор! Будет вам седалища у огня греть! Пойдите сюда, поглядим, кого нам этот леший привел, на ночь глядя!

К гнусавому подошли остальные дружинники: – Чего там?

– Тихоня бортник объявился, который прошлой осенью от нас убежал, когда идолов валили. Молвит, что тартар в полон взял.

– Врет, оком не моргнет.

– Верно, врать не землю копать.

Тихоня подошел ближе.

– Татары в лесу заплутали, на болото угодили. Двое из них в дрягве утопли. Тут я на них набрел. Они слезно просить стали, чтобы я их спас и из болота вывел. Я сказал, что выведу, если они свое оружие в болото побросают. Они побросали. Вот я их к вам и привел.

– Значит, всех троих и привел?

– Троих.

Гнусавый Истома обрадовано промолвил:

– Ну и угодил, Тихоня! Ныне все больше татары в полон берут, а тут сами в силки угодили. Будет теперь тебе прощение от князя нашего, а может быть, и наградит тебя Всеволод Мстиславич. И нас заодно. Давай, веди своих пленников. Вернемся в город не с пустыми руками.

Тихоня подвел к дружинникам татар. Гнусавый дружинник подошел к одному из них, ухватил цепкими пальцами за подбородок.

– Ишь, мордастый какой.

Узкие щелочки-глаза широколицего татарского воина сверкнули гневом. Ловким движением он выхватил из висевших за спиной ножен нож. Кривое лезвие вонзилось в незащищенное горло гнусавого. Степняк сделал шаг в сторону, избегая горячей кровавой струи. Двое других бросились на дружинников. Татарин пихнул смертельно раненого дружинника ногой и вместе с товарищами бросился на остальных русских воинов. Викула, пораженный внезапным нападением, закричал, побежал к костру Там на суку дерева висел боевой рог, в который следовало трубить в случае опасности. Но подать сигнал тревоги городской стороже он уже не успел. Тихоня рысью кинулся ему на плечи, повалил на спину. На помощь бортнику подоспел мордастый татарин. Неожиданность сделала свое дело, вскоре Викула, как и его товарищи, лежал с перерезанным горлом.

Тихоня рассчитал все. Засветло он провел через болото передовой отряд татарских разведчиков, перед рассветом пришла пора сопроводить всю тысячу нойона Тургэна.

Татары шли сами, тащили за собой лошадей, грубо сработанные лестницы, заостренное с одного конца бревно для пробивания ворот. Знали, там, в лесу за болотами, надо быть скрытными, а стук топоров мог их выдать. Прихватили с собой бревна, жерди и вязанки с хворостом, чтобы укреплять, где можно, зыбкий путь к Смоленску. Шли с опаской, помнили о злых лесных духах. Страха перед ними добавили рассказы русского пленника Тихони, которые переводил половец Белюк. Бортник рассказывал о лешем, болотнице, кикиморе и хозяине топей болотнике, который превращался в кочку, подставлял человеку свою спину, а когда тот наступал, он ускользал из-под ног, а после утаскивал несчастного в трясину. Дабы избежать коварных уловок обитателей болот, Тихоня учил, чтобы шагали друг за другом след в след. Татары внимали, да многие о том забыли, с опаской смотрели по сторонам. За что и поплатились. Взял-таки болотник плату с проходящих по его владениям иноземных воинов. Дюжину из них поглотила коварная трясина. Столько же потонуло и лошадей. Лишь чуть более пяти десятков удалось переправить через болота, остальных, боясь их гибели, развернули назад в стан темника Шоны.

Тихоня, гонимый жаждой мести, старался изо всех сил. Утро еще только сдавало свои права светлому дню, а большая часть тысячи нойона Тургэна уже была на суше и притаилась в лесу неподалеку от Смоленска. Воины хана Батыя с вожделением и алчностью взирали на его стены, башни, храмы и крыши домов. Богатый город – богатая добыча. Вот и ворота открылись, словно приглашая завоевателей в чрево города. Мирные жители выходили из ворот и входили в Смоленск. Селяне и горожане еще не знали, какая опасность нависла над ними и над самим городом. Тургэн тронул тонкий вислый ус. Самое время для нападения. Внезапность, страх перед войском хана Бату и неразбериха могли сослужить татарам хорошую службу. Один наскок – и они будут в городе. Нойон Тургэн уже приготовил полсотни имеющихся у него в распоряжении всадников для внезапного удара. Конные воины ворвутся в город, посеют панику, захватят ворота и будут держать их открытыми, пока им на помощь не подоспеют остальные воины мингана. Затем придет тумен Шоны, а следом и все войско Бату-хана. Тургэн поднял руку, собираясь бросить на город всадников, как вдруг увидел Белюка. Он был на лошади и стремительно мчался к воротам города. Гневная мысль пронзила голову нойона:

«Почему он на лошади?! Почему без моего приказа!?»

Половец быстро приближался к городу, теперь он что-то кричал, размахивал руками, указывал на лес. Только теперь до Тургэна дошло, что Белюк стремится не ворваться в город первым, а предупредить русских об опасности. Теперь дорога была каждая секунда. Нойон махнул рукой. Конные татары с дикими криками и воем устремились к воротам. За ними последовали спешенные воины.

Полусотня быстро катилась в сторону ворот. Подгоняемые страхом мирные жители бежали под защиту городских стен. Тревожно забили колокола храмов. Еще немного, и конный отряд ворвется в город, но измена половца Белюка сделала свое дело. Стражники успели закрыть ворота перед самым носом неприятельских всадников. Тургэн с досады выхватил саблю, срубил еловую лапу. Но еще не все было потеряно. Его воины не первый раз ходили на приступ русских городов, а потому знали, что делать. Всадники отпрянули от ворот, стали осыпать стражников стрелами. К ним на помощь подошли спешенные воины. Заостренное бревно с глухим звуком ударило в ворота. В ход пошли лестницы. Опытные во взятии крепостей татары быстро взбирались на стены. Они были почти у цели, когда на головы им полетели камни и бревна, полились кипящие вода и смола. Русские воины при помощи рук и рогатин спихивали лестницы вместе с нападавшими, метали сулицы и стрелы. Татары падали один за другим. Те же, кому удалось взобраться на стены, были нещадно биты топорами, мечами и булавами. Атака захлебнулась. Первый приступ города не удался. Подчиненные Тургэна отхлынули от ворот, штурмовавшие стены воины скатились по склону вала в ров. Вдогон им полетели камни, горящие бочки и колеса повозок. Жители Смоленска с довольством взирали на отступающих от города татар.