Сергей Нуртазин - Черная смерть. Морпех против Батыя [litres]

– Двинемся, придет срок, а покуда ты денек-другой полежи, как на ноги крепко встанешь, тогда и дела вершить станем. Да, чуть не забыл. Вот шапка твоя. Подобрал, когда тебя у татар отбивали. Держи, – Терентий протянул Соколикову черный берет морского пехотинца. Кирилл благодарно посмотрел на Терентия.

– Спасибо, брат!

На ноги Белозеров встал уже на следующий день. К наступлению ночи отряд подобрался поближе к татарскому стану и притаился в леске неподалеку от города. Ночью Кирилл и Терентий попытались пробраться во вражеский лагерь и отыскать в нем Анастасию, но попытка оказалась неудачной, их приметил один из бдительных караульных и поднял тревогу. Вернулись ни с чем. Утром, глядя из-за кустов на осажденный Козельск, Соколиков сказал:

– Пробраться бы в город, дать знать Аркадию, что мы здесь. Дружина у нас небольшая, но, может, чем и пригодимся.

– Думаю, что и внутри им воины лишние не помешали бы.

– Это верно, только всем отрядом туда не пробиться.

– Есть у меня задумка, как козельчанам воинами помочь, а заодно и дух укрепить.

– Выкладывай.

– Заявимся к татарам сами, попросимся к Батыю на службу, а когда на город приступом пойдем, то к своим переметнемся.

– Переметнемся, только сначала свои же нас и перебьют. Откуда им знать, что мы не предатели.

Терентий не сдавался:

– Я в татарскую одежду переоденусь, в город проберусь, перемолвлюсь с козельчанами и назад возвернусь. Заодно разведаю в стане вражеском, где они полон держат, кто знает, может, поможет Господь, отыщу сестрицу.

– Рискованно все это. Неизвестно, как с нами хан Батый поступит, если мы к нему на службу попросимся.

– У него воинов на Руси изрядно полегло, вряд ли он от помощи откажется. Да и если русичи русичей убивать станут, ему потеха и удовольствие. Думается мне, что он нас первыми на приступ бросит, вот тут-то мы и обратим мечи против татар. Опять же, не зря говорится, что сиднем сидеть – ничего не иметь.

– Что ж, может, ты и прав. Под лежачий камень вода не течет. Давай попробуем.

Время шло, вовсю разгулялся апрель-цветень, с каждым днем становилось теплее и солнечнее. Исчезли на реке льдины, горожане сняли зимние одежды, запахло первоцветом, к солнцу и теплу потянулась молодая трава. Пора бы и землицу пахать, да не до того, враг на той землице стоит, не дает мужику трудными делами заняться. На смену апрелю пришел май-травень, а татары из-под Козельска все не уходили, не появилась и помощь от смоленского князя. Зато пришла она к Батыю. Два войска под предводительством Бури и Кадана подошли к городу. Широко раскинулись по округе многочисленные вежи степняков. Силы Бату-хана удвоились. Необозримым морем растеклись они вокруг Козельска. Теперь можно было покончить со «злым» русским городом, но прежде предстояло как следует подготовиться к тому, чтобы этот удар был последним и смертельным.

Татары, используя пленных, насыпали землю и устанавливали на площадки метательные осадные орудия. Осажденные с тревогой наблюдали за приготовлениями неприятеля. Попытки помешать их приготовлениям не увенчались успехом. Две ночных вылазки татары отбили. Среди тягостного ожидания беды радостным стало появление в городе смоленского сотника Терентия. Радость улетучилась, когда он сообщил, что из Смоленска им на помощь пришла только сотня воинов. И все же дух козельчан поднялся. На совете решили, что полусотня попытается по придуманному сотником Терентием плану пробраться в Козельск, а другая часть пришедшего на помощь отряда останется на всякий случай в засаде, за спиной татар. С таким решением, а еще с приветом Кириллу от Аркадия сотник Терентий отправился назад. Козельчанам же оставалось ждать приступа.

Штурм начался через неделю, а перед тем в стан Батыя пришел полусотенный отряд русских воинов под рукой сотника Терентия. Волею судеб встретил его нойон Ганхуяг со своими воинами, он же и передал хану Бату просьбу русских поступить на службу в татарское войско. Хан великодушно согласился принять русских воинов, но, как и предполагал Терентий, повелел пустить в бой первыми в составе воинского подразделения нойона Ганхуяга, чтобы проверить их верность. План Терентия удался, но едва не рухнул благодаря старому знакомому по Смоленску, одноглазому вору Долмату Кривому. Разбойник первым признал Терентия, вскипела в нем притухшая жажда мести, потому и подошел он в удобный момент к Ганхуягу с советом:

– Ты бы, нойон, не верил русским, а особо сотнику их Терентию. Не зря они в ваш стан пришли, видимо, затеяли недоброе.

Ганхуяг над ответом долго не думал.

– Вот и приглядишь за ними, а заодно и узнаешь их замыслы.

Долмат обреченно вздохнул, опустил голову. Вот и нажил себе занозу. Хотел отомстить за обиду чужими руками, теперь придется самому. Но предвкушение радостного мига отмщения заставило взяться за дело с охотой. Да и хозяину, коим являлся нойон Ганхуяг, надо было подчиняться, неподчинение грозило смертью.

Вечером Долмат, улучив момент, подошел к Терентию.

– Здравствовать тебе, сотник.

Терентий грубо бросил:

– Тебе, переметчику, того не пожелаю.

– Отчего же переметчику? Не по своей воле я здесь оказался. Сложилось так. Боярин Гордей велел нам из Смоленска бежать, смертью лютой грозил. Вот я с двумя сотоварищами своими и бежал, да только на татар наскочили. Другов моих убили, а меня поганые в полон взяли, в ногу стрелой раненого. С той поры хромаю.

На мое счастье татары заплутали, я им путь правильный указал, а они меня убивать не стали, проводником у себя оставили. Хотел бежать, да куда без коня с ногой пораненной. Ты вот меня переметчиком назвал, а сам со своими воинами не переметнулся ли к татарам?

Терентий неприязненно глянул на разбойника.

– Переметнулся, только это не твоего ума дело. Да и не зачем мне с тобой, татаем подлым, речь вести.

Терентий собрался уходить, Долмат остановил:

– Погоди! Знаю, неспроста ты своих воинов в стан вражеский привел. Верно, супротив татар замышляешь. Я ведь татарам недруг и тебе против них могу пригодиться. Ты только скажи, что надо делать.

Терентий задумчиво постоял, почесал затылок.

– Что ж, коли хочешь татарам навредить, следуй за мной.

– Пойдем, – Долмат радостно потер ладони, а про себя подумал: «Вот и попалась мышь кошке в лапы. Сам в силки, мною расставленные, лезет сотник».

Радость одноглазого разбойника и вора была преждевременной. Терентий подвел его к юрте Ганхуяга, где неожиданно повалил на землю. Сев на него верхом, закричал:

– Давай веревку! Вяжи предателя!

На крик сбежались татарские воины, из юрты, с обнаженной саблей, выбежал нойон. Устремив на русских гневный и встревоженный взгляд, спросил, что случилось. Терентий, не слезая с Долмата, поведал нойону о том, что тот подговаривал его убить хана Батыя и бежать из стана в Козельск. Слова сотника перевели нойону, хотя он и без того понял, о чем идет речь. Собравшиеся у юрты воины загомонили, послышались крики, требующие скорой расправы над предателем-проводником. От смерти разбойника спас Ганхуяг. Нойон велел воинам разойтись, а Терентия отправил к своему отряду, сказав, что это была проверка на верность хану Бату. Долмат Кривой получил в благодарность от нойона пинок в живот и ругательства, но разбойник был несказанно счастлив, поскольку ему посчастливилось остаться живым. Своим же врагам, к коим причислял теперь, кроме Терентия, и нойона Ганхуяга, он пожелал скорейшей смерти во время приступа Козельска.