Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Неяркий свет люстры, деревянные, потемневшие от времени панели, серый потолок и огромный, напоминающий бегемота стол придавали кабинету подчеркнуто мрачный вид. Сверху на участников совещания подозрительно косились с парадных портретов Ленин, Сталин и Берия. Ровный и уверенный голос Абакумова изредка заглушался треском горящих в камине поленьев. Его заместитель Селивановский и руководители отделов управления внимательно ловили каждое слово начальника. Он был крайне осторожен в оценках предстоящей реформы, так как не понаслышке знал цену необдуманно сказанным словам. Даже в его кабинете могли оказаться «уши» Лаврентия Павловича. Опера из Технического управления НКВД «слушали» и «писали» всюду, куда указывал грозный палец Хозяина.

Начальник УНКВД Ростовской области капитан госбезопасности Виктор Абакумов. 14 декабря 1939 г.

Именно осторожность, терпение, а главное — «короткий язык» помогли «зеленому» оперу экономического отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР Вите Абакумову избежать первого «укоса» массовых репрессий. В августе тридцать четвертого молодой начинающий двадцатишестилетний чекист ходил буквально по самому краю. Вождь был крайне недоволен тем, как «разящий меч партии» расправлялся с ее врагами — троцкистами, и первыми полетели головы чекистов. В тот самый момент, когда перед молодым, пропадавшим на службе дни и ночи «правильным» опером Абакумовым забрезжили офицерские звезды, судьба-индейка подставила ему ножку. Он проявил «преступную расхлябанность», проглядев в своем начальнике «замаскировавшегося троцкиста». Более того, во время расследования упорствовал и не захотел сообщить о его «преступной деятельности». Расплата не заставила себя долго ждать: «уклониста» выгнали из управления и отправили туда, куда Макар телят не гонял, — в ГУЛАГ, но не за колючую проволоку, где бывшие коллеги, чудом избежавшие расстрела, с киркой и лопатой проходи «перековку», а на тупиковую должность «вечного опера» отделения охраны. Так удачно начавшаяся карьера «в органах», казалось бы, закончилась для него навсегда. Партия, которой он начал служить еще безусым мальчишкой в далеком двадцать первом году, будучи санитаром во Второй московской бригаде частей особого назначения, и отдал ей всего себя без остатка, похоже, навсегда вычеркнула его из своих рядов.

Но судьба все-таки благоволила к Абакумову. В то время, когда он «тянул лямку на зоне», новая, еще более безжалостная коса репрессий прошлось от Москвы до самых до окраин. В «ежовых рукавицах» «железного наркома» Николая Ежова страна содрогнулась от ужаса и страха. И снова — в какой уж раз в истории страны! — первыми за «преступную халатность» пришлось расплачиваться сотрудникам государственной безопасности. Машина репрессий пожирала самое себя. Кабинеты на Лубянке пустели, как средневековые города во время нашествия чумы. Новые молодые начальники, не успевая открыть сейфы с документами и сшить свои первые дела, тут же вслед за предшественниками отправлялись в камеры внутренней тюрьмы. Вскоре работать стало некому, и тогда вспомнили о нем.

Заматеревшего, прожженного на зоне Виктора Абакумова вернули на прежнюю должность и вскоре повысили до помощника начальника отделения Четвертого отдела Первого управления НКВД. Его предшественник оказался «пробравшимся в органы врагом народа» и долго в кабинете не просидел.

На новом месте и в новой должности теперь уже битый жизнью и своими коллегами Абакумов твердо усвоил одно: чтобы выжить в этой мясорубке и пробиться наверх, надо верить в непогрешимость вождя, за версту чуять «замаскировавшихся врагов» и не болтать лишнего. Забыв про семью, он сутками пропадал на службе, но карьера, тем не менее, не кладывалась: результаты давал он, а награды и должности сыпались на других. «Темное пятно» в прошлом основательно подмочило репутацию и тормозило ему рост. В лучшем случае перед ним маячила туманная перспектива дотянуть до должности начальника отделения и умереть на ней с грошовой пенсией. И вот наконец пробил его звездный час.

Очередная командировка в Ростовское управление грозила превратиться в рутинное мероприятие, если бы не одно обстоятельство. Листая пухлые тома оперативных и уголовных дел, Абакумов наткнулся на одно, которое направлялось в архив. В этом деле, к своему удивлению, он обнаружил многообещающие выходы на целую вредительскую организацию, нити которой вели на самый верх — в обком партии. Сидевшие на этом деле начальник отделения и оперативный работник в беседе с ним повели себя более чем странно. Последующая встреча с начальником управления Гречухиным, только что получившим майора и даже не успевшим его обмыть, тоже ничего не прояснила. Более того, Гречухин обвинил «московского молокососа» в предвзятости и погоне за «дутыми» результатами, а после разговора приказал подчиненным дело уничтожить. Теперь Абакумову стало ясно, что враги засели в самом руководстве управления, о чем, проявив партийную принципиальность, он немедленно доложил в Москву.

На Лубянке сигнал оценили правильно, и в Ростов нагрянула новая комиссия. В ходе повторной проверки и следствия подтвердились предположения «смелого, не побоявшегося угроз врагов» коммуниста Абакумова: в управлении действительно «свила гнездо» целая «банда заговорщиков» во главе с начальником. Они готовили ни много ни мало как «подлый террористический акт» против самого товарища Сталина. Партийная принципиальность, чекистская бдительность и профессиональная зрелость тридцатилетнего работника были по достоинству оценены. С этого времени начался стремительный взлет в его карьере.

Пятого декабря тридцать восьмого года лейтенант Абакумов был назначен временно исполняющим должность начальника Управления НКВД по Ростовской области. А спустя двадцать три дня на его петлицы уже скатились капитанские кубари. До того засыхавший на тупиковой должности, он взлетел вверх с умопомрачительной скоростью.

На новом месте молодой, даже по меркам того сурового времени, тридцатилетний руководитель с удвоенной энергией взялся за порученное дело. Его рабочий день не имел ни начала, ни конца. Обновленный более чем наполовину аппарат сотрудников управления, подчиняясь его железной воле, меньше чем за полгода «выкорчевал» в области все контрреволюционные и вредительские организации. Площадь и прилегающие к управлению улицы вымирали не только ночью, но и днем. Случайные прохожие, попадавшие сюда, спешили поскорее унести ноги от ворот, которые часто распахивались, чтобы пропустить во внутренний двор зловещие «воронки» и «хлебовозки». В них, словно сельди в бочке, сидели и стояли «троцкисты», «бухаринцы» и прочие «турецкие шпионы». В подвалах внутренней тюрьмы бесследно сгинули свыше семисот «врагов народа». На свалку были вывезены сотни килограммов пенькового каната, истрепленного пулями. Впрочем, не только Ростов, но и вся страна в очередной раз захлебнулись в кровавой волне массовых репрессий, поднятой в Кремле.