Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

— Товарищ Сталин, мы уже ведем активную работу в данном направлении, и я надеюсь, что результаты не заставят себя долго ждать, — поспешил заверить Берия.

— И это хорошо, Лаврентий. Желаю вам, товарищи генералы, успехов! — Закончив совещание этими словами, Сталин направился к боковой двери.

Берия, а вслед за ним все остальные заторопились на выход, расселись по машинам и выехали в город. Абакумов всю дорогу до Лубянки сосредоточенно молчал. Вскоре над крышами домов показались темные шпили сторожевых башен Кремля. Поворот налево — и вот уже впереди выросла серая громада наркомата, подобно гигантскому спруту опутавшего своими щупальцами всю страну. От его всевидящего и всезнающего ока невозможно было спрятаться даже в самом глухом таежном углу.

Здесь, в самом центре Москвы, сливались в единый мутный поток донесения-доносы из районных и городских отделов органов госбезопасности. В аккуратно прошитых делах, от которых ломились полки в архиве, клокотало человеческое горе. В тридцать седьмом в крови захлебнулась вся страна, и только война сумела остановить, пусть ненадолго, это безумие. И коренные москвичи, и приезжие старались обходить это страшное место далеко стороной. Даже птицы — добродушные московские голуби, нахальные, задиристые воробьи и самоуверенные вороны — предпочитали держаться подальше от Лубянской площади, целому поколению известной под другим названием — площадь Дзержинского, того самого, который говорил, что у чекиста должны быть чистые руки и холодная голова.

Машина начальника контрразведки СМЕРШ, описав широкий полукруг, остановилась у массивных металлических ворот. Прошло несколько секунд, и тишину нарушил сухой лязг засовов. Тяжелые створки со скрипом разошлись в стороны — и машина проскользнула в черный зев внутреннего двора. Абакумов распахнул дверцу, вышел и быстрым шагом направился к подъезду. Часовой отдал ему честь и распахнул дверь. Он не стал дожидаться лифта и энергично зашагал на четвертый этаж.

Дежурный по главку встретил его в коридоре с кратким докладом и проводил до дверей кабинета. На столе надрывалась звонками целая батарея разнокалиберных телефонов. Начальники фронтовых управлений СМЕРШ спешили доложить об оперативной обстановке в зонах своей ответственности.

Абакумов прошел к креслу и, не обращая внимания на звонки, приказал дежурному «поставить на связь» начальников Третьего и Четвертого отделов Главного управления. Затем, потянувшись к папиросам, он закурил. Полковник Барышников находился на месте, а полковник Тимофеев был в командировке, и вместо него ответил полковник Утехин. Не вдаваясь в детали, Абакумов потребовал немедленно представить материалы на всех перспективных зафронтовых агентов и только после этого повернулся к телефонам.

Ничего чрезвычайного и сверхважного он не услышал. День как день, похожий на многие предыдущие. Начальник управления Брянского фронта генерал-майор Железников сообщил разведданные о прибытии в Орел бронетанковой дивизии «Мертвая голова» и отборных подразделений СС. Генерал-майор Вадис с возмущением доложил об обнаружении в артиллерийских частях Центрального фронта бракованных реактивных снарядов. В танковой армии Воронежского фронта оперативные работники генерал-майора Осетрова обнаружили пропажу шести совершенно секретных документов. Из управления Забайкальского фронта сообщили о завершении оперативной разработки японской агентурной сети и разоблачении ее резидента Де До Суна — Каймадо.

Разговор Абакумова с начальником управления СМЕРШ Северо-Западного фронта генерал-майором Едуновым прервал стук в дверь. В кабинет вошли Барышников и Утехин — главные разработчики основных разведывательных и контрразведывательных операций СМЕРШ. В их руках громоздились пухлые папки. Кивком показав на стол, он продолжил выслушивать доклады начальников управлений. Оставив документы, они так же тихо, как вошли, удалились.

Закончив разговор с Едуновым, Абакумов переключил телефоны на заместителей и принялся изучать материалы.

В пронумерованных и прошитых делах, помеченных грифом «Совершенно секретно», содержались подробные сведения на зафронтовых агентов СМЕРШ. Попыхивая папиросой, Абакумов внимательно, страница за страницей, перечитывал рапорты своих подчиненных, спецсообщения самих разведчиков и отзывы сослуживцев. В отдельных делах попадались пожелтевшие от времени, со старомодным «ъ» доносы жандармских агентов на родителей агентов и даже копии записей из церковных книг о датах рождения. Контрразведка в своей работе не знала мелочей. Порой незначительная деталь — дальний родственник, но занимающий важное положение — в конечном счете могла вывести, казалось бы, безнадежную операцию из тупика и обеспечить ее успех. Вместе с тем пренебрежение мелочами иногда заканчивалось трагически для самого блестящего разведчика. Не там поставленная отметка в документе делала его легкой добычей Абвера, СД или гестапо.

Время приближалось к обеду. Стопка папок, лежащая перед Абакумовым, уменьшалась. Не выпуская из рук карандаша, он продолжал делать пометки, вчитываясь в эту захватывающую и невероятную книгу — книгу человеческих судеб.

В настоящее время перед ним лежало дело разведчика Северова. Из репрессированной семьи, испивший до конца горькую чашу сына «врагов народа», он не ожесточился и не возненавидел власть, которая отказала ему в праве быть полноправным гражданином. И когда для страны настал час испытаний, без колебаний ушел на фронт. Восемь раз высаживался в тыл врага, рискуя жизнью, проникал в расположение гитлеровских войск и добывал ценные разведданные, вывел из окружения десятки командиров и сотни красноармейцев.

Абакумов еще раз просмотрел все листы и отложил дело в сторону. Перед ним остались лежать два листа, исписанные угловатым размашистым почерком. Он пододвинул их поближе и принялся вчитываться в только ему понятные сокращения. Решение пришло совершенно неожиданно. Рука сама потянулась к толстому красному карандашу и новому листу бумаги. Острый кончик грифеля описал на нем круг, а в его центре вывел букву «Г». Помедлив несколько секунд, он начертил рядом с ним треугольник, в который с трудом вписал заглавную «С». От треугольника в разные стороны разошлись две стрелы. Одна из них упиралась в ворота башни, на шпиле которой болтался флаг с надписью: «Цитадель». Вторая, описав замысловатую петлю вокруг буквы «Л», отходила к «К».

Схема будущей разведывательной операции СМЕРШ, на которую Абакумов возлагал большие надежды, на глазах приобретала зримые очертания. Пользующемуся абсолютным доверием Абвера Петренко предстояло немедленно возвращаться обратно.