Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

События на танцевальной площадке между тем развивались с ужасающей быстротой. Музыка снова стихла — артисты не решались играть, но капитан, казалось, не замечал этого. Широко расставив ноги-тумбы и набычив голову, он уже стоял перед Николаем и брюнеткой. Тот, побледнев, отступил назад, но даму из рук так и не выпустил. Толстяк что-то яростно крикнул, схватил Николая за плечо и отшвырнул от брюнетки. Сосед Виктора споткнулся о чью-то ногу, потерял равновесие и, переворачивая стулья, грохнулся на пол. Толпа, ахнув, шарахнулась от него в стороны, а капитан, сграбастав потерявшую от страха голову брюнетку, поволок ее к эстраде. Оркестр снова вдарил фокстрот.

Виктор поднялся и, пробиваясь сквозь танцующих, поспешил на помощь Дуайту. Но тот, похоже, в его помощи не нуждался. Смахнув с рассеченной брови кровь, он ненавидящим взглядом отыскал немца и, расталкивая пары, двинулся к нему. Наткнувшись на чей-то стол, он зашарил по скатерти в поисках ножа, но Виктор в последний момент успел схватить его за плечи. Взбешенный Дуайт вырывался, желая непременно отомстить гитлеровцу. Ярость придала ему дополнительные силы, и если бы не подоспевший официант, то Виктор бы с ним не справился. Вдвоем они оттащили его в туалет и сунули головой под кран.

Холодная вода понемногу остудила Николая, в зал он уже не рвался, но клокотавшая в нем ненависть прорывалась наружу отборным матом.

— Я — русская свинья! Я… — Он задохнулся от возмущения. — Сука толстомордая! Этот жирный боров еще сосиски в Мюнхене жрал, когда я в Риге работал с Абвером! Арийцы сраные! Только глотки драть умеют. Я этих красных комиссаров не в кино, как эта тыловая сволочь, видел, я их на мушке держал! У меня пять забросок, и не в бордель на Унтер-ден-Линден, а в тыл к русским! Я там…

— Коля, хорош, угомонись! Поехали отсюда! Ну их на… — настойчиво уговаривал его Виктор, потихоньку подталкивая к выходу.

Тот продолжал бушевать, но все-таки поддался уговорам. Спотыкаясь на ступеньках, они с трудом выбрались на улицу. Там им быстро подвернулся извозчик, и Виктор не мешкая усадил Николая на заднее сиденье. Забившись в угол, тот до самых ворот разведшколы не проронил ни звука. В комнате он, швырнув на спинку стула пиджак, полез в шкаф, достал из-под вороха белья непочатую бутыль с самогоном и предложил выпить. Виктор, не отказываясь, отыскал в тумбочке засохшую краюху хлеба и выставил на стол стаканы. Горлышко бутыли крупной дробью застучало по кромке. Мутноватое, отдающее запахом горелой полыни пойло шибануло в нос, но они, морщась и задыхаясь, выпили все до дна. Потом Николай налил еще по стакану, Виктор пропустил, а его сосед, задрав голову, одним махом опустошил содержимое. К подсунутой Виктором краюхе хлеба он даже не притронулся.

С трудом приподняв голову, он заплетающимся языком произнес:

— А ты не фуфло, как они! — И дальше его прорвало: — Никому здесь не верь! Тут одни сволочи и стукачи ссучившиеся! Продадут самих себя и тут же купят на месте! Все дерьмо и мразь!

— Коля, а где сейчас лучше — везде война, — обронил Виктор. Пока он не мог понять, то ли это очередная проверка, то ли действительно Дуайта понесло.

— Война?! — взорвался тот. — Так это они, сраные фюреры, ее заварили, а расхлебывать дерьмо нам с тобой придется! Что бы там ни верещал этот психопат Геббельс, а Сталин все равно свернет башку Гитлеру, но пока красные до него доберутся, нас уже на столбах вздернут.

Дуайт сорвался на крик. Досталось от него не только Гитлеру с Геббельсом, но и Курмису с Боссом. Виктор пытался уложить соседа в постель, но тот с пьяным упорством твердил:

— Наливай, Витя. Давай еще по одной.

Последний стакан самогонки наконец утихомирил Николая. Виктор кое-как перенес его на кровать, затем разделся сам и лег спать.

На следующий день он с трудом продрал глаза. От выпитой накануне самогонки голова гудела как пустой котел. На ватных ногах он доплелся до умывальника. Теплая, отдающая болотом вода не принесла облегчения: перед глазами по-прежнему рябило, а в ушах жужжал комариный писк. Не лучше чувствовал себя и Дуайт, но невесть откуда взявшийся огуречный рассол немного облегчил их мучения. На завтрак они не пошли и до развода продолжали отлеживаться в комнате. Здесь их и нашел запыхавшийся Глазунов.

— Бутырин, ты чего разлегся?! Бери ноги в руки и бегом в штаб — тебя уже Курмис ждет!

— Ну вот, Витя, ты и дождался! — заключил Николай. — Только воевать с большевиками не рвись — там и без тебя дураков хватает.

— Хватит трепаться! — поторапливал Глазунов.

Виктор вскочил, причесал пятерней разлохмаченные волосы, обильно облил себя одеколоном, на ходу надел пиджак и, едва поспевая за Глазуновым, поспешил в штаб. У входа их поджидал Босс; так, все вместе, они вошли в кабинет начальника разведшколы.

Курмис, как всегда, был гладко выбрит и застегнут на все пуговицы. Придирчивым взглядом осмотрев подчиненных, он распорядился:

— Прошу садиться, господа!

Начальники Виктора заняли места за приставным столиком, а сам он, помявшись, так и остался стоять посреди кабинета.

— Господин Бутырин, вы тоже можете садиться, — повторил Курмис свое распоряжение.

Виктор послушно занял стул у стены, гадая, как будет развиваться беседа. Курмис какое-то время внимательно рассматривал его, после чего заявил:

— Господин Бутырин, проверка подтвердила рекомендации майора Гофмайера. Надеюсь, что вы и у нас хорошо послужите.

— Буду стараться, господин гауптштурмфюрер! — вскочил Виктор.

— Одного старания мало! — сурово обрезал Курмис. — Великая Германия и наш фюрер требуют от нас беспощадной борьбы с большевизмом. — Затем, уже обращаясь к Боссу и Глазунову, он спросил: — Господа, какие будут предложения по его назначению?

— Инструктором в четвертую учебную группу, ту, что будет заброшена в тыл Центрального фронта русских, — предложил Босс.

Курмис не стал возражать и в заключение сказал:

— Господин Бутырин, для начала поработайте с курсантами. Я думаю, ваш опыт работы в тылу большевиков им очень пригодится, а мы в рамках ваших способностей найдем вам более интересную работу.

— Господин гауптштурмфюрер, я сделаю все, что в моих силах! — заверил Виктор.

— Надеюсь, — холодно произнес Курмис, давая понять, что подчиненные могут уйти.

Сразу же после этого Босс провел Виктора в учебный корпус и представил курсантам. Начались бесконечные тренировки. Редкие свободные минуты выпадали лишь в обеденное время, когда инструкторам из числа русских без разрешения Курмиса можно было выходить в город. Многие из них предпочитали обедать в городе, где не было драконовских порядков, установленных в разведшколе. Виктор тоже решил воспользоваться этой возможностью, чтобы попытаться выйти на связь с подпольем и дать о себе знать в Москву.