Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

— Кроме того, господа, не будем забывать, что, до того как его перевербовал Гофмайер, он работал на большевиков. А двойной агент — это все равно что бритва — рано или поздно, но порежешься, — вставил Глазунов.

— Борис Федорович, мы не в цирюльне работаем, а в разведке, поэтому без риска никак не обойтись, — с раздражением заметил Дуайт.

— Легко сказать! — хмыкнул тот. — А как его проверить после переброски через линию фронта?

— Да, тут гарантии и сам Господь не даст, но факты говорят за то, что мы ему нужны больше, чем большевики, — кивнул Дуайт и продолжил: — Разведку красных я знаю с тридцать девятого, еще когда работал с Абвером в Риге, она двойных агентов рано или поздно списывает в расход, а те, кто уцелел, в лучшем случае кончают жизнь в лагере. Если говорить о Бутырине, то он это прочувствовал на собственной шкуре, когда в тридцать пятом его семью по этапу прогнали. Не стоит забывать и про Гофмайера. Зимой сорок второго он крепко привязал его к нам. Партизаны долго не забудут Попова, а в НКВД уж точно его за такую работу по головке не погладит. Я полагаю, что сдаваться к красным он не пойдет, поэтому стоит рискнуть.

— Господин Дуайт, я тоже знаком с ЧК, но с восемнадцатого, когда начинал служить в контрразведке адмирала Колчака! И уж поверьте, там умеют развязывать языки даже глухонемым, — вскинулся Глазунов. — И что бы мы сейчас ни говорили о лояльности Бутырина и о его зависимости от нас, на серьезный результат с ним рассчитывать, по-моему, не стоит.

— Ну почему же, если хорошо подумать, то из него можно выжать приличный результат, — подал голос молчавший до этого Босс.

— Что вы имеете в виду? — спросил Глазунов.

— Использовать его прошлую связь с военной разведкой красных.

— И запустить через него к ним серьезную дезу! — первым догадался Дуайт.

— Совершенно верно! — оживился флегматичный Босс. — В нашей работе с ним нужно исходить из одного крайне неприятного, господа, обстоятельства: наши агенты через одного сдаются НКВД. Так вот, Попов тоже должен сдаться, а чтобы русские не сразу раскусили нашу игру, снабдим его солидной дезой, а в пару дадим агента, которого не жалко.

— В итоге игра пойдет втемную, а тут неизвестно, кто кого обдурит! — Глазунов с сомнением покачал головой.

Курмис внимательно слушал доводы подчиненных и размышлял. Кандидатура Бутырина — Попова действительно вызывала много вопросов. Да, это был далеко не рядовой кандидат, он стоил десятка других агентов, подготовку которых разведшкола вела поточным методом. За его плечами было почти два года работы с тайной полевой полицией, и он имел серьезный мотив ненавидеть советскую власть. Кроме того, он был крепко привязан тем компроматом, что собрал Гофмайер, при случае можно было дать ему ход. Все это плюс неординарные личные качества делали его идеальной кандидатурой на роль двойного агента в короткой оперативной игре с русскими, где главным козырем должна стать весомая дезинформация.

Курмис с одобрением посмотрел на своего заместителя и подумал: «А Вильгельм, пожалуй, прав. Лучшего варианта, чем разменять Попова в игре с русскими, имея в виду солидную дезу, не придумаешь. — Он все больше загорался этим предложением. — Отличная идея! В Берлине, когда до начала “Цитадели” остаются считанные дни, за нее могут ухватиться. Главное, чтобы такие перестраховщики, как Рорман и Дресслер, в самом начале не завалили ее. Значит, надо выходить прямо на Курека или Бакхауза, они наверняка поддержат это предложение. И если все получится, удастся провести короткую, но чрезвычайно эффективную оперативную игру. Русские заглотят хорошо приготовленную дезу, а пока с ней разберутся, железная армада фельдмаршала Клюге сомнет Курскую дугу. Ну а я к тому времени уже буду в Берлине», — рассудил Курмис и решил подвести черту.

— Все, господа, заканчиваем, — объявил он. — Окончательно о перспективах использования Попова поговорим позже, а сейчас основное внимание необходимо сосредоточить на его дополнительной проверке. Проверку проведем в максимально жестком ключе, чтобы исключить всякие «но». В этом плане я надеюсь на тебя, Вильгельм, на вас, господа Глазунов и Дуайт, и ваш профессиональный опыт. Надеюсь, все понятно. Все свободны!

Офицеры, сомлевшие от духоты, с облегчением поспешили покинуть напоминающий парилку кабинет. Первым к выходу ринулся Глазунов. Он пробежал в туалет, припал к водопроводному крану и долго хлебал отдающую хлоркой воду. Босс направился к себе, а Дуайт вышел на улицу, сел в тени раскидистой липы и закурил.

Новое задание Курмиса вызывало в его душе противоречивые чувства. С одной стороны, он прекрасно понимал интерес начальника к Бутырину: через него действительно можно завязать эффектную игру с русской разведкой, в которой сам Попов станет разменной монетой. Вместе с тем за дни, проведенные вместе, его враждебное отношение к соседу по комнате постепенно переросло в симпатию. И дело было не в том, что в этом гребаном казино он не испугался немцев и пришел к нему на выручку, его чувства были гораздо глубже и сложнее. Бутырин чем-то неуловимо отличался от всех перевербованных агентов, с которыми ему приходилось работать до этого. Судьба Бутырина напоминала ему его собственную судьбу.

В далеком тридцать шестом его, еще юного студента Рижского университета, завербовал резидент Второго отдела польского Генерального штаба Сосновский. Матерый шпион умело сыграл на национальных чувствах молодого человека. Полукровка — наполовину русский, наполовину немец, — он, Николай, так и не прижился в Латвии, он всегда чувствовал себя чужаком. Обещая скорый крах коммунизма и суля возвращение на родину в Петербург, Сосновский через широкие связи своего подопечного в русской общине создал мощную резидентуру, но она так и не сработала. 1 сентября 1939 года Польша пала, но ее разведывательная сеть в Прибалтике продолжала существовать. Николай вместе с десятком других агентов был банально «перепродан» Абверу. Гитлеровский хомут оказался ничуть не лучше польского, все эти Курмисы и Боссы, несмотря на то что в жилах его текла немецкая кровь, смотрели на него точно так же, как на остальных предателей, которые отрабатывали свои тридцать сребреников.

Размышления Дуайта прервало появление Глазунова.

— Ну и пекло! — воскликнул тот, плюхнулся рядом и с раздражением произнес: — Вместо того чтобы в речке искупаться, пришлось из-за какого-то вшивого агента целый час париться. И чего это Курмис с ним как с писаной торбой носится?

— Наверное, свой расчет имеет, я так думаю, хочет по-крупному поиграть с русской разведкой, — предположил Дуайт.

— Играть с двойным агентом! — Глазунов покачал головой. — Я хорошо знаю, чем такие игрища заканчиваются, вред очевиден, а польза сомнительна.