Владимир Рыбин - Холодный апрель

Только дойдя до поворота забора, Александр остановился и огляделся. Ни Каппеса, ни Фреда нигде не было видно. Конные полицейские выехали из леса и неподвижно стояли на опушке.

За поворотом проволочный забор был расцвечен еще больше. Много здесь было и крестов, местами они стояли в ряд, напоминая кладбище. За забором в открытом поле виднелись автомашины, легковые и крытые грузовики. И американских солдат здесь было больше. Кое-где они стояли кучками возле небольших окопчиков, обложенных мешками с песком. И забор стал повыше. К нему добавился еще один ряд колючки на высоких столбах, по верху которых тянулась проволочная спираль. А впереди, где, заполонив все поле, гудела, двигалась многотысячная толпа, были ворота — металлические, обтянутые все той же колючей проволокой. В этом месте полицейские, словно убоявшись толпы, стояли по другую сторону забора. За ними топтались какие-то люди — десятка два людей, военных и гражданских. Еще дальше, перегораживая широкую грунтовую дорогу, уводящую в поле, вплотную друг к другу стояли тяжелые армейские грузовики. На крыше каждого, опустив ноги на капот, сидел солдат с автоматом на коленях. Все были готовы, все чего-то ждали.

К воротам было не подступиться. Только один раз в образовавшийся просвет между людьми Александр разглядел двух человек в бумажных колпаках на головах, сидящих в пыли перед самыми воротами. Кто-то сказал, что это буддийские монахи, приехавшие то ли из Японии, то ли из Южной Кореи специально для того, чтобы выразить свои протесты против американских авантюр.

Потолкавшись в толпе, Александр понял, что она не аморфна, а делится на отдельные группы и в каждой — свой оратор. Это был грандиозный митинг, в котором говорили сразу многие. И пели. Под аккомпанемент гитар и просто так, без всякого аккомпанемента:

Высокий голос запевалы, доносившийся из толпы, перебивался дружным хором:

— Нечего обманывать себя! — гремело в центре другой, плотно сбившейся кучки людей. — Мы лишь заложники у Пентагона. Восемь тысяч ядерных боеприпасов разместила Америка в Европе. И три тысячи средств их доставки. Этого им мало, и они ставят еще «першинги» и крылатые ракеты. Нечего обманывать себя! Американцы давние провокаторы. Каждый год не меньше восьми раз используют они вооруженные силы в своих внешнеполитических целях…

Александр прошел еще несколько шагов и услышал другую речь. Этот оратор не старался перекричать других, но слова его почему-то были слышны четко и ясно. Голос этот чем-то напоминал голос пастора Штайнерта.

— …Страшна и отвратительна риторика презрения и ненависти, утверждающая, что цивилизованной является только чья-то одна группа, и клеймящая других как варваров. Для ответственных национальных руководителей оскорблять чувство наций и народов, приклеивая к системам, в которых они живут, ярлыки «средоточие зла», как это делает Рейган, — не только бесчеловечно, но и практически пагубно: это навлекает войну…

— …На обучение ребенка науке созидания сегодня тратится в шестьдесят раз меньше, чем на обучение солдата азбуке истребления! — долетал с другой стороны женский крик, прямо-таки вопль, доведенный до самых высоких нот.

И снова голос, похожий на пасторский:

— …Министр обороны США настаивает на производстве семнадцати тысяч единиц ядерного оружия к девяносто второму году. Мы не можем говорить, что это просто безумие. Это запланированная, методичная, бесчеловечная, демоническая манипуляция ресурсами мира и трудом масс для обогащения нескольких корпораций и тех, кто получает от них выгоду. Разве это не те же силы, которые толкнули мир к двум мировым войнам в этом веке и стремятся снова толкнуть в третий и, безусловно, последний раз? Разве это не те же самые силы, которые препятствуют делу справедливости на каждом шагу?.. Церкви должны как можно скорее выявить эти силы, разоблачить их бесчестность и двурушничество и начать отучать мужчин и женщин доброй воли от служения этим силам, потворствующим войне и угнетению…

Теперь Александр был уверен, что это именно Штайнерт говорит. Он хотел протиснуться вперед, чтобы убедиться в этом, но вдруг подумал, что пастор, увидев его, возьмет да и объявит о нем. И поспешил отойти подальше.

Солнце палило голову, хотелось пить, но он все ходил от группы к группе, слушал.

— …Ракеты — вынужденная мера, она удержит красных от рокового шага!..

Это было неожиданно слышать, и Александр подался к небольшой группе, в которой кричали, казалось, все, яростно спорили.

— …Лавины красных танков стоят на нашей границе! Несколько часов, и они могут быть на Рейне!..

— На завтрак в Мюнхен? — спросили оратора.

— Лучше быть мертвым, чем красным!

В толпе кто-то ударил по гитарным струнам и запел. Послышался смех: песню сразу узнали. И Александр знал эту песню, которая так и называлась — «На завтрак в Мюнхен». В ней говорилось об одном мюнхенце, который нигде не мог позавтракать, потому что радио перепугало людей мифическим сообщением о нападении русских. Всюду было пусто. Наконец на опустевшей автостоянке он нашел трех туристов из Москвы на своем «Москвиче», показал им дорогу к центру города и получил приглашение позавтракать вместе с ними.

Песня эта все звучала в ушах, пока Александр выбирался из толпы. Он шел и думал, что американская база охраняется, как видно, не только автоматчиками да полицейскими, но еще и провокаторами. Запутать демагогией единый порыв масс, увести в сторону бесплодных дискуссий. Подменить ведущего, закружить, чтобы никто не понял, куда стремиться, чего хотеть. Старый прием. Так останавливают табуны лошадей.

Там, куда он вышел, забор делал зигзаг. Но этот зигзаг был особенно опутан колючей проволокой. Здесь громоздились один выше другого сразу несколько проволочных заборов. А за ними, метрах в трехстах, никак не более, за зеленым лужком высились ангары, поблескивали на солнце металлическими рифлеными крышами. «Внимание! Запретная зона!» — взывала надпись с большого щита, установленного между заборами. На другом щите было написано, что это и есть военная база «Мутланген», и ракеты, нарисованные на обоих концах этой надписи, не оставляли сомнения, что именно упрятано в ангары. Было странно и страшно находиться в такой близости от ядерных бомб, представлять, как они там лежат в боеголовках ракет, маленькие куски урана, размером всего-то, наверное, с кулак, закрепленные на разных концах трубы размером, пожалуй, не более чем в размах рук, погруженной во что-то особо смертоносное. Плод мудрости человеческой, создавшей чудовище! Мудрости ли? Старая истина: когда бог хочет погубить человека, он отнимает у него разум…