Збигнев Сафьян - Потом наступит тишина

Генерал говорил:

— Принимаете командование полком. Крыцкий погиб, об этом вы уже знаете. Дивизия продолжает вести наступление в юго-восточном направлении, вдоль дороги, вот этой, поглядите на карту; ниже, правее, у вас Будзишин. Ваш полк пойдет в авангарде, за вами будут двигаться основные силы, с запада и севера прикрывает Оско. Вам все ясно?

— Товарищ генерал!..

— Не перебивайте. Понятно, что положение трудное. Ваша задача заключается в том, чтобы еще сегодня, до наступления темноты, добраться до городка Пульвиц. Обозначьте себе на карте: Пульвиц. Вы должны уяснить смысл приказа. Что значит добраться до Пульвица? Думаете, определяю вам направление выхода из окружения? Нет, майор Свентовец, не только. Знаю, что говорят некоторые мои офицеры и о чем думают. Почему старый не идет на север? Отойти на север — означает выйти из боя, а я из него не выйду. И как прежде, после всего происшедшего, после Бретвельде и Бёслица, наша задача продолжает оставаться все той же: нанести наибольшие потери рвущимся на север немцам, чтобы дезорганизовать их наступление. Не перебивайте… Вы должны понять: решение направить острие удара на Пульвиц логически вытекает из всего предыдущего. После соединения с основными силами армии мы создадим непрерывную линию фронта. Может, это наступит прежде, чем мы дойдем до Пульвица. Мы ведь ведем маневренный бой. Это должен понимать каждый боец дивизии. Ликвидировать любые проявления распущенности, я не желаю о них слушать.

Не хватает патронов? Подразделения неукомплектованы личным составом? Я об этом знаю. Надо экономить боеприпасы. Немцы больше нас измотаны в боях, дерутся из последних сил, их попытка нанести удар в северном направлении натолкнулась на наше решительное сопротивление.

Новые немецкие дивизии? У нас нет данных о противнике. Это пустые разговоры. Разведка плохо действует? Ничего не поделаешь, люди еще не набрались опыта, и это надо учитывать. Гитлеровцы тоже знают о нас немногое, тоже могут думать, что оказались в котле. На войне так бывает…

У меня серьезные проблемы, нет связи с полком Адамчука, но дальше ждать я не могу. Ждал уже целый день. Адамчуку поставлена задача, и он должен выполнить приказ. В противном случае пойдет под суд.

Вчерашний провал на совести батальона Тышки и батальона Оски, они упустили немцев. Вы думали, почему так произошло: вы выстояли, а они нет? Стойкость, Свентовец, стойкость и упорство, вот что нам нужно.

Солдата надо ценить, но не забывать, что жертвы неизбежны. — Векляр первый раз внимательно посмотрел на майора. — Имейте в виду. Благодарю вас, это все.

Свентовец вышел. Он не спорил с Векляром, понимал, что это бесполезно. Не доложил генералу об Олевиче. Посчитал это несущественным. Векляр и так бы отложил решение о нем. Придется сейчас взять этот грех на себя, а если удастся выкарабкаться, он все объяснит…

Вернувшись в штаб полка, он вызвал Кольского.

Комната, которую занимал майор, была почти точной копией комнаты генерала. Точно такой же овальный стол у окна, на столе — стаканы и карта. Когда поручник вошел, Свентовец сказу же начал говорить, не дожидаясь, пока тот отдаст рапорт.

— Ты готов выступить? Хорошо. Примешь батальон. О гибели Крыцкого слышал? Да… Смотри на карту: видишь эту дорогу, она ведет на восток, будешь следовать вдоль нее до городка Пульвиц. Пометь себе.

— Товарищ майор!..

— Не перебивай. О противнике мне ничего не известно, мы идем вслепую, можем натолкнуться на серьезное сопротивление.

— В Пульвице, скорее всего, находятся наши части. Будешь идти в авангарде полка, придаю тебе батарею 120-миллиметровых минометов и батарею 76-миллиметровых пушек… Все ясно?

— Окружение?

Долгое молчание. Свентовец встал со стула и подошел к окну. Солнце поднялось уже достаточно высоко, над дорогой поднимались столбы пыли.

— Приказ совершенно однозначный, поручник Кольский, — сказал он. — Прорваться сквозь кольцо обороны немцев до Пульвица. Прорваться, — повторил он, — и любой ценой еще сегодня добраться до этого городка. Да, поговорите с людьми, объясните им ситуацию. Не может быть и речи о прекращении наступления или выходе из боя. Нам некуда отступать. Необходимы стойкость и упорство. Благодарю, можете идти!

Да, кто примет вашу роту? Кроме Олевича, у вас не осталось ни одного офицера… Я забыл доложить генералу об Олевиче. Не думаю, впрочем, что он принял бы сейчас решение. Лекш? Нет, Лекш не годится. Хорошо, пусть Олевич временно примет роту. Ответственность беру на себя. После того как пробьемся, доложим о нем. Вы или я… Думаю, что нас отправят во второй эшелон по крайней мере на несколько дней, и мы найдем время, чтобы заняться делом этого парня. Все, Кольский.

Майор поглядел на поручника, который стоял по стойке «смирно» и не уходил.

— У вас есть еще вопросы?

— Нет, товарищ майор, — сказал Кольский. — Собственно говоря, есть вопрос личного характера. Вы не знаете, что случилось с нашей санитарной ротой?

— Санитарная рота? Ах, да. Вы хотели бы ее увидеть? Нет, мне ничего не докладывали… Подождите-ка, может, что-нибудь разузнаем в этой неразберихе.

— Не надо… жаль тратить время.

— Надо не надо — узнаем…

Майор вышел из комнаты и вскоре вернулся.

— Я нашел Гольдвельда, — сказал он, — и тот сообщил, что раненых отправили в Хорен. Черт знает почему именно туда!

— В Хорен? — повторил Кольский.

— Да, но не беспокойтесь, их должен эвакуировать полк Адамчука. Доктор Пиотровский и капрал Ева Крачиньская поехали вместе с сопровождением.

— Благодарю, товарищ майор.

— Так, значит, вы изменили свою точку зрения?

Поручник молчал.

— Я, разумеется, не настаиваю, но хотел бы знать.

— Да, изменил.

Из палисадника особняка, стоявшего на самой окраине поселка Бремен, виднелась дорога, полого уходящая вверх. По левой ее стороне находился лес, а по правой — луга и поля, тянувшиеся до самого Бретвельде. Это была та самая дорога! Она ведет в Пульвиц, но неизвестно, что будет ожидать нас на ней. Не нужно думать об этом. Пойдем ли мы вдоль немецких позиций? Возможно, но врага на своем пути мы встретим — это наверняка. Никто не будет щадить себя, но мы переживем этот день и много других, по крайней мере, надо верить, что переживем. Те, кто выбрал для нас этот путь, наверняка знают, что нас ждет на нем, по крайней мере предполагают. Мы же не знаем ничего, каждый шаг вперед таит неожиданность. Все это могло бы стать дорожным приключением, если бы было что курить, если бы сапоги не натирали ноги и если бы шоссе в Пульвиц вело на запад.

Но мы пойдем по вражеской земле, пылающие села — это его села, обезлюдевшие города — его города. Мы тверды и беспощадны.