Сергей Прага - Да, был

— Штановис!..

…К приему военнопленных старый Блашке готовился давно.

В 1935 году Зепп и его молодчики провели в жизнь нюрнбергские антисемитские законы в округе Альбаха. п пятнадцать механических мастерских, принадлежащих евреям, были ликвидированы.

Вскоре репрессировали семерых немцев, владельцев придорожных механических заведений. Фриц Блашке вздохнул полной грудью. Уже через полгода на месте прадедовской кузницы появилось большое здание, а в нем двадцать рабочих. Возвышение Зеппа дало Фрицу военные заказы. Фриц подумывал о приобретении современных станков, о дальнейшем расширении производства. Но… счастье человека не бесконечно. В течение двух недель Блашке лишился всех квалифицированных рабочих: двое, решив организовать собственное дело, ушли. Пятеро попали в картотеку Гельмара Шахта и особым приказом были мобилизованы на экспериментальный завод Сименса. А восьмерых — забрала война на Востоке.

К этому времени Блашке превратился в «толстяка Фрица» и сам работать не мог… Вихрастые подростки кое-как справлялись с мелкой текущей работой по обслуживанию случайных клиентов, а от нескольких ветхих старичков и трех инвалидов-калек — их удалось уговорить стать к станкам, — толку было мало. «Толстяк Фриц», ставший «старым Фрицем», с болью в сердце смотрел, как исчезала клиентура и уменьшались заказы.

Через местные организации партии старый Фриц выхлопотал «в помощь престарелой немке домохозяйке» трех русских девушек. Но на просьбу дать ему, как человеку, имеющему возможность выполнять государственные заказы, хотя бы десять военнопленных, — получил отказ.

Помог Зепп. Он сказал отцу:

— Готовь все, что требуется инструкцией. Просьба в большом или малом остается просьбой, цена одна. Буду просить пятьдесят.

Фриц Блашке честно выполнил инструкцию. Вскоре на пустыре за двором мастерской вырос железобетонный «блок» на 50 человек, из расчета шесть кубометров воздуха на одного, с узкими окнами-бойницами, снабженными надежными решетками, с единственным ходом через комнату надзирателя.

Вокруг «блока», огороженного высокой кирпичной стеной, вырыли ров, по дну которого разбросали «ежей» из колючей проволоки, спирали «Бруно» и прочие «противопехотные» препятствия, а вдоль рва бегали цепные волкодавы.

Через неделю после того как специальная комиссия выдала справку о том, что «Механическая мастерская Фр. Блашке и сын» вполне приспособлена для использования труда военнопленных», настал желанный день: пятьдесят рослых, сильных рабов послушно вышли из-за стола и по команде выстроились. Старый Фриц умильно улыбался, шмыгал носом. Фирма спасена!

…Иохим отрывисто скомандовал и шагнул к низкой железной двери в стене за навесом.

— Пошли, товарищи, — сказал Русин, — отдохнем с дороги…

«В САНАТОРИИ»

Впервые за долгие месяцы плена люди выспались и не чувствовали голода. Их разбудили часа в четыре, вновь накормили густой похлебкой и пшенной кашей, а вечером перед отбоем выдали по кружке кофе и по ломтю хлеба с кусочком маргарина. Пленники подшучивали: «Как в санатории».

С наступлением темноты в «блоке» зажглась синяя лампочка. Иохим громко пересчитал узников:

— Шумель коньчаль. Лежись. Двор ходиль — нет ходиль, — и запер дверь.

Хотя все пятьдесят человек были отобраны в одном лагере, но большинство не знали друг друга.

Сведенные в один коллектив, они впервые оказались под одной крышей. Они присматривались один к другому, знакомились и, следуя лагерному правилу: «Меньше рассказывай о себе и старайся не расспрашивать соседа», говорили о событиях последних дней, о новом «хозяине», о предстоящих мытарствах.

Русин и Старко заняли один топчан. Вальц, как помощник старшего, расположился рядом, а Иберидзе занял верхний над ним.

После отбоя разговоры продолжались.

— Ну, как? — шепотом спросил Старко у Русина. — Как ты думаешь, Владимир Николаевич? Что все это значит? Что будем делать?

— А ничего, — в тон ему ответил Русин. — Надо посмотреть, что за народ. Как поведут себя. Сейчас запущу «пробный шар».

— А ну-ка потише, — громко сказал Русин и, как только умолкли все, продолжал: — Товарищи! Мы переданы в собственность Блашке. Его мастерская выполняет военные заказы. По-моему, среди нас не должно оказаться ни механиков, ни токарей, ни слесарей. Понятно?

— Это как понять? — послышался недовольный вопрос. — Снова в лагерь? Снова под дубинку, под расстрел? А ежели я, к примеру, неплохой токарь?..

— Молчал бы ты, Перерва, — оборвал его молодой голос. — Готов снаряжать мины за похлебку?

— Это Костя Нечаев, сержант-танкист, с которым ехали в одной машине, — прошептал Старко.

— В лагеря никого не отправят. — сказал Русин. — Нашего брата начали ценить. А насчет того, что среди нас не должно быть специалистов, не я один так думаю…

— Со специалистами я поговорю, — пробасил Иберидзе.

…В шесть часов утра в «блоке» зазвенел электрический звонок. С грохотом распахнулась дверь. Стоя у порога, Иохим торопил:

— Шнель!.. Шнель!..

После завтрака — миска чечевичной каши, кружка подслащенной кофейной бурды и кусок хлеба — пленных вывели на работу. Во двор въехали пять машин с прицепами, груженные стальными трубами и листовым железом. Под присмотром Иохима пленные приступили к разгрузке.

За грохотом и шумом никто не заметил появления старого Фрица. Он стоял на крыльце и с умилением наблюдал, как пять десятков здоровых мужчин, отныне его собственность, его рабы, легко и быстро разгружали машины, за излишний простой которых еще вчера он. Фриц, заплатил бы больше, чем за перевозку материалов от станции до мастерской.

Как только последний грузовик выехал со двора. Фриц сошел с крыльца, подозвал Русина — тот работал наравне со всеми, похлопал по плечу: «Молодец… Хо-рошь… Сигареты будут», приказал выстроить людей, а затем, переходя от пленного к пленному, каждого в отдельности расспрашивал, где и кем тот работал до войны. Русин настороженно слушал ответы: одни «крестьянствовали», другие оказались «каменщиками», нашелся дворник. Нужных Блашке специалистов не было.

— Нишево, — хладнокровно сказал он, — время много… Вас я сделай механик, металични рабочи… Спасибо сказайт…

После опроса Фриц распределил пленных на группы. Четырех отправил в кузницу, двадцать пять — в мастерскую, а остальным, во главе с Русиным, приказал сортировать во дворе листовое железо и трубы.

Дотемна, с перерывом на обед, пленные работали, не разгибая спины. Оборудованием своего предприятия Блашке похвастаться не мог. Все нехитрые процессы выделки деталей из листового железа — опиловка и выравнивание, распиловка труб, просверливание отверстий в них выполняли подростки и женщины, а пленные, приставленные к ним, крутили маховики станков и механизмов, орудовали рычагами ножниц, переносили детали от станка к станку, во двор и на склад.