Сергей Прага - Да, был

— Юлиан Гоф к вашим услугам. Я люблю смельчаков, люблю русских и готов сделать все, что в моих силах…

…К рассвету машины были укрыты под стогами сена, а люди расположились в пустой конюшне и сарае. Владелец Юлиан Гоф был ярым антифашистом, готовым на любые жертвы во имя свержения гитлеровской тирании.

Его жена и свояченица с утра наблюдали за единственной дорогой — от хуторка к шоссе. Сам он на одноконной бричке поехал в ближайший городок повидаться с другом, начальником полиции, и разузнать, нет ли каких слухов о бегстве пленников из лагеря в Шварцвальдском лесу.

Он возвратился поздно вечером. В городке не до пленных: на Востоке новое «выравнивание линии фронта» в районах Витебска, Кировограда и Белой Церкви. Берлин подвергся очередной бомбежке. Лучший линкор гитлеровского флота «Шарнгрос» — потоплен.

По дороге домой Альберт заехал на пост пограничной полиции, — от хутора пять километров, — и разговаривал с пограничниками. Их четырнадцать человек.

Тут же на клочке бумаги он набросал схему расположения поста.

— Поверьте, граница охраняется номинально. У деревянного причала, в ста метрах от поста, восемь лодок, отобранных у рыбаков, а на французском берегу, в радиусе до пятидесяти километров — ни одного немецкого солдата… — А лучше всего посмотрите сами… С бугров видны и пост, и пристань… и Франция…

…Еще затемно Русин, Нечаев, Крезер и Альберт дошли до густого кустарника на гребне горы, откуда, как I сказал Альберт, все было видно.

С первыми лучами солнца показался белый закамуфлированный домик пограничной полиции. Он стоял у берега серой, дымящейся ленты Мозеля, за которым сразу поднимались пологие горы, поросшие лесом. На склоне далекой лысой горы виднелась большая деревня, а из ложбины за первой грядой поднималось сизое облако дыма. Были видны и пристань, и лодки…

Русин делал заметки, а Альберт, посмеиваясь, говорил:

— Немного нахальства, чуточку смелости, и вы уйдете в лучшем виде.

Русин улыбнулся. Вспомнились годы учебы в военном училище. Как-то во время разбора тактического ученья, преподаватель тактики, герой гражданской войны, сказал по поводу русиновского решения задачи: «Не знаю, чего было больше — смелости или нахальства?»

«Интересно, — подумал он, — что сказал бы комбриг о сегодняшнем моем решении уничтожить пограничный пост и угнать лодки? Ведь если сейчас фашисты ищут нас в Шварцвальдских лесах или у швейцарской границы, то завтра они точно узнают, где мы».

…К исходу третьего дня отряд был готов к походу. С восходом луны, распростившись с гостеприимным хозяином, Русин скомандовал: «По машинам» — и забрался в кабину.

— Будем брать пост? — поинтересовался Жерар.

— Да, мой друг, — ответил Русин. — Другого выхода нет.

Минут через двадцать показался пост. Оба грузовика остановились у ворот и, не успел часовой вскрикнуть, как взводы Старко и Нечаева ворвались в помещение. Тем временем Иберидзе и Вальц завладели лодками. У отряда появились первые трофеи: станковый пулемет, карабины, рация, карта района Франции, примыкающего к границе, и три бинокля.

Бойцы сбросили в реку обе машины, а затем расселись по лодкам. Минут двадцать отряд плыл вниз по реке. У крутой излучины, по команде, лодки одна за другой с разбегу сели на мягкий грунт.

Как только бойцы вышли на берег, Иберидзе длинным шестом оттолкнул лодки. Течение подхватило утлые суденышки и понесло их.

— Товарищи, — торжественно сказал Русин. — Мы на территории Франции! С этого момента наш отряд является частицей Красной Армии!..

МЭР ДЕ РЮГ

Сейчас же за поймой реки начались лесистые горы. Разыскав тропу, отряд двинулся на запад. Постепенно тропа расширилась настолько, что по ней можно было идти по три в ряд. Изредка подсвечивая фонариком, Русин шел во главе отряда. Пахло дымом, и чем дальше в лес углублялся отряд, тем гуще становился дым. Бойцы кашляли и чихали.

«Не иначе, как дымокур, — думал Русин, — опасаясь заморозков, крестьяне окуривают сады и виноградники. Где-то близко село, а как встретят там вооруженный отряд — неизвестно».

На маленькой поляне Русин остановил отряд на привал.

…День обещал быть солнечным. С рассветом две группы (по три бойца) отправились в разведку. Через полчаса одна из них привела двух пареньков — чумазых и черных от угольной пыли. Те с нескрываемым любопытством рассматривали вооруженных людей и охотно отвечали Русину. Они — жители деревни, до которой не более сорока минут хода, занимаются выжигом угля. В деревне двести восемнадцать дворов. Мэр мосье Базиль де Рюг — владелец мельницы и лесопилки. В деревне немецких солдат нет. Вообще они не слыхали, чтоб где-либо поблизости были немецкие солдаты.

Русин спросил о партизанах.

Нет, партизан, таких, как господа, задержавшие их, — нет. Но в деревне есть сельская организация Сопротивления. Мэр мосье де Рюг — командир патриотической милиции.

Бойцы жадно слушали незнакомую им речь. Русин громко переводил свои вопросы и ответы угольщиков.

— Мэр — антифашист, да что может быть лучше! — обрадовался Русин. — Прямой долг отряда — связаться с мэром.

— Нон!.. Нон!.. Нон!.. — в один голос возразили угольщики. — Невозможно! Мосье мэр категорически приказал работающим в лесах никого не приводить в деревню. Если господин позволит, один из них сбегает в деревню и пригласит мэра к господам… Чтоб господа не сомневались в искренности, второй останется заложником.

Русин согласился. Паренек помоложе побежал в деревню.

Вскоре возвратилась вторая разведывательная группа. Она ходила на юг, дошла до речушки в нескольких километрах от бивуака. За рекой видна деревенька в пятнадцать домов.

Русин и командиры взводов, изучая карту, тихо беседовали, строили догадки, что даст свидание с деревенским мэром. Боец-радист и Яромир Полянка, изъясняясь при помощи жестов, копошились возле рации, захваченной на посту пограничной полиции. Вокруг собрались бойцы. Вдруг радист побледнел и прошептал: «Москва, честное слово, Москва!» А затем сорвал наушники а закричал:

— Товарищ старший лейтенант! Москва! Москва говорит!

На крик сбежались бойцы. К радисту тянулись десятки рук.

— А ну, дай!

— На секундочку!

Коренастый боец растолкал товарищей:

— Ребята! Ведь я москвич! Хлопцы, уступите! — вырвал из рук радиста наушники, прильнул к ним и, блаженно улыбаясь, встретил подошедшего Русина:

— Товарищ командир! Ведь и впрямь Москва!.. Левитан говорит… Послушайте….

Русин с недоверием прижал к уху наушники. Сочный баритон передавал об освобождении советскими войсками города Белая Церковь и десятка крупных населенных пунктов.

— Да! Москва! — обрадовался Русин. Но в следующее мгновение он, стиснув зубы, строго взглянул на Старко: