Владимир Козловский - Ищу свою звезду

Звенит на ветру сталь винтов, качает головками клевер, толчок о землю, еще толчок, мягко катится корабль по земле и останавливается.

Дымов вытирает пот рукавом, не выключая моторы, командует:

— По сигналу красной ракеты всем обратно в кабины!

— Все ясно! Порядок, — отозвался майор. Едва я спрыгнул на землю, он подошел ко мне. — Далеко от цели? В каком направлении двигаться?

— Километров двадцать, наверное, а может, и тридцать вот в том направлении, — и я указал рукою на юго-восток.

— Не опоздать бы… Не запутаться… — почесал щетинистую щеку майор.

— Проводником заберешь? — предложил я. — Точненько выведу.

Но Дымов закачал головой.

— И не думай… — строго сказал он мне. — Ты автомат хоть раз-то в руках держал?

— А зачем мне автомат? У меня пистолет, финка…

Тунджинскую тишь разорвал выстрел. И следом за ним послышался крик: «Немцы!»

И не один я, а все, наверное, заметили, как, прячась за прибрежными кустиками, к самолету бежали вооруженные люди в серо-зеленых мундирах. Наши автоматчики залегли вокруг самолета.

— В машину! — скомандовал Дымов. Он готов был тут же включить на полную мощность моторы и взмыть в воздух. Командир уже сидел за штурвалом, когда снова послышался крик:

— Братушки! Стрельба не можно! Свои мы! Болгары!

Не прошло и минуты, как мы, обнимая и целуя болгар, до слез радовались неожиданной встрече.

Майору, как старшему по званию, козырнул стройный офицер с маленькими черными усиками.

— Давайте знакомиться, — сказал он чисто по-русски и поочередно протянул нам руку.— Я командир отряда Балканов.

Майор объяснил болгарину цель десанта.

— Приказ вашего партизанского штаба. Задание большой государственной важности. Нужны автомашины. Срочно. Далеко ли отсюда немцы?

— Вчера мы разгромили их последние части…

— Когда вы можете дать мне проводника и машины?

— Через десять минут. Мои люди в вашем распоряжении.

— Спасибо. Устраивает.

С усмешкой поглядывая на меня, Дымов сказал:

— Как видишь, Витя, все обошлось и без нашей героической помощи.

— Успеют ли? — беспокоился я, глядя вслед удаляющимся автомашинам.

Маленький городок Елхово, куда привезли на ночлег наш экипаж, кипел муравейником. Люди несли нас на руках. Это почетное право болгары предоставили отличившимся в боях партизанам. Меня мучило угрызение совести, я сидел на руках разгоряченных парней, обвитых пулеметными лентами. Я видел забинтованные головы, плечи и руки. Кое у кого сквозь бинты проступала кровь.

— Братушки, товарищи! — просил я. — Опустите, я хочу шагать с вами рядом.

Но болгары, словно реликвию, еще выше поднимали меня. На площади волнами колыхалась толпа. Нас бережно пронесли через живое море и опустили на ступеньки трибуны. На ветру плескались красные советские и трехцветные болгарские флаги. Ораторы сменяли один другого. Дымова попросили произнести ответную речь.

— Не могу, не умею, — смущался он.

— Валяй, Аркадий Григорьевич, — ободрил я командира, — переводчик поможет.

А сам с укором подумал: «Мы митингуем, а золотой эшелон, пожалуй, уплыл уже в Турцию».

Зная, что отказ от речи обидит болгар, Дымов наконец согласился.

— Бойцы народного фронта! Братья! — запинаясь, начал он. — От имени советских людей я рад приветствовать ваш свободолюбивый народ!

Овация прервала его слова. Переводчик оказался не нужен. И без его помощи болгары поняли русского.

Всю ночь около гостиницы, в которой мы спали, болгары не снимали почетного караула. А рано утром наш экипаж доставили к самолету. Я увидел майора-разведчика.

— Ну что, товарищ майор, опоздали?

— Все в порядке, мой друг. За вами было начало, за нами концовка. Золотой эшелон остался болгарам.

— Поздравляю с успехом!

— Вас тоже, ребята! — улыбнулся разведчик.

Майор доставил к самолету самые «сливки»: баронов, послов, коммерсантов. Эшелон с золотом, драгоценностями, бумажной валютой пошел обратно.

— По местам! — крикнул Дымов.

Курс нашего корабля лежал в Софию — к сердцу Болгария.

9 мая 1945 г,

Колю Страхова, друга своего неуютного детства, я встретил на Внуковском аэродроме в начале мая 1945 года. И хотя по характеру мы отличались, как кремень от воска, судьбы наши были близнецами. Вместе учились в школе, потом работали агрономами, война свела в авиации. За грозовые длинные годы мы увиделись во второй раз.

— Повезло тебе, Колька! — еще раз хлопнул я по плечу друга. — Говоришь, живешь без заплаток?

— А зачем они мне? С пеленок не выношу кровь.

Погода была нелетная. Частые подмосковные дождики утомили бездельем. В гарнизонном магазине мы взяли бидон пива, буханку хлеба, связку таранки. Удобно расположившись в беседке полкового стадиона, где когда-то играли в футбол, рассказывали друг другу о прожитом. Коля летал бомбить Берлин и снова готовился выполнять то же задание, я доставлял боеприпасы в армию Броз Тито. Мы просидели до сумерек, пропустили даже столовский обед, на прощание по-братски обнялись и далее чмокнули друг друга в щеки,

— Теперь Витя, наверняка будем живы, — немного волнуясь, сказал Коля. — В родном Мичуринске встретимся.

— Не говори гоп... — отшутился я.

…Сбросив груз в партизанский отряд Югославии, мы возвращались к себе. Потешаясь над нашей медлительностью, вокруг эскадрильи кувыркались истребители с красными звездами. Под крылом самолета — будто укрытая медвежьей шкурой, покрытая дебрями земля. Я знал, что на ней уже затихали бои, но балканское небо оставалось пока неспокойным. Одиночками, парами и тройками в нем еще рыскали фашисты, охотники до лёгкой наживы. От советских истребителей они сразу же спешат наутек, на наши транспортные корабли кидаются, словно стервятники. Поэтому впервые не ночью, а днем наша партизанская авиация летает под прикрытием грозных советских «яков».

Наша эскадрилья только что перешла (теперь всего лишь мнимую) линию фронта. Вдруг слева от нас, почти на параллельном курсе, показалась армада мощных, незнакомых нам самолетов. Из одного в небо брызнула трасса пуль, затем вторая, третья. И в тот же миг наши «яки» свечами взмыли вверх и бросились в боевую атаку. Голос флаг-штурмана оборвал их ретивый порыв.

— Отставить атаку! — закричал майор Ярцев. — Ни единого выстрела! Это же наши союзники…

— Так они же стреляют! — огрызнулся чей-то полумальчишеский возглас.

— Не по тебе же, — поправил майор. — А в небо. Наверное, нам салютуют.

Мы и сами уже видели, как, качая крыльями, приветствовали нас американские летчики. Мы ответили им тем же.

…Утром командир Дымов, я и наш бортмеханик Шплинт (так прозвали Валю Шапиро за подвижность и маленький рост) шагали по полю аэродрома венгерского города Секешвары к столовой. Над входом в медпункт в соседстве с нашим красным крестом мы заметили небольшой американский флажок.