Вацлав Подзимек - Над нами синее небо

Капитан чувствовал, что советник хочет во что бы то ни стало убедить их в том, что нужно доверять людям, но теперь это было уже слишком трудно. Однако пришло подтверждение телеграммы: отец Петерки действительно скончался, и похороны состоятся завтра.

Прежде чем разойтись, генерал предложил начальнику штаба и капитану вылететь завтра в часть, где служил Нетопил, и выяснить все подробности.

На следующий день рано утром капитан поднялся в самолет начальника штаба молчаливым и очень бледным — почему, генерал так никогда и не узнал. Это был первый полет в его жизни. Когда самолет оторвался от земли и начал набирать высоту, капитана полностью парализовал страх. Но после нескольких минут он понял, что ничего страшного не происходит. Лицо его начало приобретать обыкновенный цвет, и капитан даже нашел в себе силы завести разговор.

Еще несколько раз перебрали все известные детали исчезновения Нетопила и возможные варианты, чтобы проверить все на месте. Когда надоело пережевывать одно и то же, переменили тему разговора. Начали потихоньку сплетничать про генерала, почти так же, как поступают взрослые дети, нередко болтающие о своих родителях, которые, по их мнению, усложняют им жизнь, хотя дети никогда не теряют к ним уважения.

— Вот этого ты еще не знаешь… — проговорил начальник штаба и рассказал об одном случае, который якобы произошел еще до прихода капитана в авиационное соединение. Суть состояла в том, что кроме поговорки о шашке, употребляемой генералом довольно часто, если он обнаруживал что-то не в порядке, генерал весьма часто повторял и слова: «Но… наздар» [3] «Ну… привет» или «Ну… здравствуйте». (Прим. ред.) . Этим генерал тоже выражал свое недовольство положением дел.

Как-то генерал прилетел в одну из тыловых частей. Ее командир задумал отметить приезд генерала торжественным маршем всего личного состава. Зная о визите генерала заранее, в части несколько раз все прорепетировали. Надо отметить, что марш ремонтников, каменщиков, электромонтеров, поваров в военной форме производил впечатление; они шли с вдохновением, радуясь, что так хорошо идут. Но про одно все же забыли. Командир части был на репетициях только в роли производящего смотр и не имел возможности потренироваться сам. Когда же генерал увидел его шагающим во главе части, он не сдержался и сказал свое любимое: «Но… наздар!» «Здравия желаем, товарищ генерал!» — дружно закричали марширующие, хотя предварительно и не упражнялись в этом.

Спустя какое-то время, находясь вместе с генералом в командировке, капитан, используя хорошее настроение генерала, спросил его, было ли это на самом деле.

— Было, только совсем по-другому, — ответил генерал, но о подробностях распространяться не пожелал. Однако «Но… наздар» из уст генерала капитан никогда не слышал…

Когда самолет приземлился, командир части и его заместитель, едва успев отдать рапорт, в один голос с возмущением заговорили:

— Уже известно всему городку. Утром об этом узнали женщины от молочницы и подробно обсудили исчезновение Нетопила. Мы страшно рассердились и начали выяснять, кто бы это мог разболтать, но сдались. Не аэродром, а проходной двор. И мы здесь должны организовывать воинскую службу согласно уставам!

— Я только что возвратился от матери Нетопила, — сообщил политрук. — Боялся, как бы кто другой не проинформировал ее в искаженном виде. Для нее это было просто ударом, но постепенно она успокоилась. Вообще-то говоря, здесь не может быть ничего иного, кроме какого-то недоразумения. Местная реакция уже начала роиться, — продолжал он, — бегают по городу, шепчутся. Если бы не боялись и не было жаль денег, уже начали бы собирать на поминки.

В кабинете командира снова перебрали все, что касалось Нетопила, но ни к чему не пришли.

— Хороший парень, — заключил командир. — Нет ничего удивительного в том, что он безгранично ценил свою принадлежность к офицерам авиации и с достоинством стремился выполнять все свои обязанности. Поэтому и был принят в партию.

О ефрейторе Петерке тоже старались собрать подробную информацию как от его непосредственных начальников, так и от товарищей. Он уже второй год проходил действительную военную службу, получил специальность механика, после окончания службы хотел жениться; увлекается техникой, порядочный, дисциплинированный. Имел несколько поощрений и благодарностей, получил одно взыскание за опоздание из увольнения. Предположение о том, что этот спокойный парень мог каким-то способом принудить Нетопила посадить самолет в Западной Германии, казалось всем, кто его знал, совершенно абсурдным.

— Он член Союза молодежи? — спросил капитан.

Командир части и политрук посмотрели на него с изумлением.

— У нас стопроцентное членство, а Петерка даже имел поручение — вел технический кружок, — ответил политрук и еще с минуту крутил головой по поводу такого удивительного вопроса.

— За его матерью поедем завтра либо послезавтра, — добавил командир. — Вряд ли нужно ей об этом сообщать раньше.

Наконец сошлись на том, что единственным моментом, который надо бы прояснить, остается ссора Нетопила с его девушкой.

— Об этой ссоре вчера распространялся тут один надпоручик, — сказал политрук. — Он говорил, что они разошлись, так как ее родители настаивали на церковном обряде. Нетопил и хотел бы удовлетворить их желание, да боялся политрука.

Всем четверым одновременно пришло на ум, что с девушкой необходимо встретиться и побеседовать. Капитан обещал сделать это сам. Девушка жила неподалеку, в деревне, а работала в городе. Когда на работе ей сказали о встрече, она охотно согласилась, чтобы капитан подождал ее после окончания рабочего дня. Познакомилась с капитаном. Само собой разумеется, о случившемся она уже знала.

— Не правда ли, ему ведь не могут помешать, чтобы он вернулся?! — были ее первые слова после взаимного представления. По ней было видно, что она недавно плакала, но теперь старается держать себя в руках, словно ничего особенного не произошло.

— Не могут, — ответил капитан с выражением дипломированного специалиста по международному праву, хотя далеко не был в этом уверен. Затем возникла длинная пауза. Капитану казалось, что говорить уже не о чем. Но он должен был все-таки выяснить, какие были между ними разногласия.

Долго думал, как начать, и наконец решился.

— Будь вам пятьдесят, я бы не удивилась, если бы вы кое-что забыли. — Отвечала девушка. — Но вы на такого не похожи. Неужели вы никогда не ссорились со своей девушкой? А потом, наверное, выдерживали дня два и снова приходили с колечком или конфетами. Что касается этой свадьбы в костеле, то наши, конечно, были бы рады видеть это, но уже смирились с тем, что будут вынуждены обойтись без священника.