Василий Ванюшин - Штурм

— Где вас сбросили к партизанам?

— Район Беловежской пущи. А что, товарищ подполковник?

— Ничего. Знакомы те места. — Веденеев встал, подошел к печке — его знобило.

— Теперь — о предстоящей работе. До вас была женщина. Умный, смелый человек Эрна Августовна. Три года работала подпольщицей в оккупированной Прибалтике. Освободили ее от службы в армии по болезни. А работы у нас сейчас очень много. Так что вы — как нельзя вовремя…

Подполковник вернулся к столу и продолжал:

— Сегодня я был в политотделе армии. Есть задание, о нем в нашей дивизии знают генерал Сердюк, заместитель комдива полковник Афонов, начальник разведки. Предстоит лично вручить письмо одному немецкому генералу в Кенигсберге.

Летом прошлого года, вы помните, в районе Минска была почти полностью окружена и разгромлена Четвертая ненецкая армия. Ее штаб с отдельными частями успел заблаговременно убраться дальше на запад. Самую большую группу окруженных войск возглавил командир двенадцатого армейского корпуса генерал-лейтенант Мюллер.

В окружении он убедился, что все попытки вырваться из котла напрасны, и сдался в плен. Наше командование предложило Мюллеру условия капитуляции окруженных немецких войск. Генерал в обращении по радио сообщил эти условия и приказал сложить оружие. Немцы прекратили сопротивление. Сделав такой шаг, Винцеиц Мюллер не остановился на этом.

— И сейчас — активный участник движения «Свободная Германия». Нам говорили…

— Да. Вот кем написано письмо, которое надо вручить командиру корпуса Вартману. Кто это сделает? Один бывший офицер немецкой армии. Он прислан политуправлением фронта, находится у нас. С ним пойдут два или три человека, верные комитету «Свободная Германия». Им нужна помощь. Дело важное. Мы хотим скорейшей победы, чтобы не проливалась кровь наших бойцов, не гибло в Кенигсберге гражданское население и пленные — русские, поляки, французы — их там тысячи. Поэтому предпринимаются вот такие шаги, и немецкие антифашисты готовы пойти на смерть лишь бы не допустить ненужного кровопролития, пойдут даже с малой надеждой на то, что у генерала Вартмана хватит разума и смелости отдать приказ, какой отдал своим войскам в прошлом году Винценц Мюллер.

— Займемся практической стороной дела, — Веденеев раскрыл планшетку, вынул карту и развернул ее на столе. — Почему выбран участок нашей дивизии? Смотрите карту. Правее этого форта — лес, он тянется до пригорода восточнее Кенигсберга. Здесь к нам перешел немецкий унтер-офицер, потом группа женщин-работниц подземного военного завода. Перебежчика мы оставили у себя, для испытания послали с листовками к немцам, и он благополучно вернулся. Все этим топким и лесистым путем. Поарму было доложено, и там решили… А я еще не знал и отправил Штейнера — так зовут перебежчика — с заданием сагитировать группу немцев и привести сюда. Он был бы отличным проводником. Должен вернуться этой ночью, но появиться ли? Во всяком случае, мы должны выполнить поручение. От командования дивизии за это отвечает заместитель комдива по строевой части Афонов, от политотдела — я, разумеется. Но поскольку вся операция проходит через политорганы, вы понимаете, главная ответственность — на нас с вами. Сегодня отдохнете, а завтра впрягайтесь в работу. Изучите здесь, — показал на карте Веденеев, — передний край. Правее не залезайте — там близко канал Ланд-Грабен, проходит дорога, оборона у противника крепкая. А сейчас познакомимся, так сказать, персонально… Игнат Кузьмич! — окликнул Веденеев ефрейтора. — Пригласите сюда Людвига.

Подполковник поднялся из-за стола, расправил плечи — он не хотел выглядеть больным, расслабленным.

В комнату, стуча сапогами, вошел немецкий офицер в полной форме, на мундире — Железный крест, орденская ленточка продернута в петлю у пуговицы, — высокий, длиннолицый, с раздвоенным подбородком. Он четко доложил, назвав Веденеева оберст-лейтенантом, а себя обер-лейтенантом Майселем.

Колчин тоже встал, неторопливо, без желания вытягиваться перед немцем. Он не сводил внимательного взгляда с обер-лейтенанта.

Веденеев познакомил Майселя с новым инструктором, который по своей должности будет работать с немцами. Майсель улыбнулся.

— Карашо. Лейтенант Колшин как немец выглядеть. Глаза, волос…

Поговорили о дождях и туманах — погода благоприятствовала путешествию за линию фронта. Как только Майсель ушел, Колчин быстро сказал:

— Товарищ подполковник, ему доверяться нельзя.

И, волнуясь, торопливо рассказал, что видел этого обер-лейтенанта с приметным длинным лицом в лагере военнопленных.

Колчина, готовя к работе во вражеском тылу, переодели и поместили в лагерь к немцам, потом с группой пленных перевели в другой, третий. Всюду немцы принимали за своего. И в одном из лагерей Колчин увидел вот этого обер-лейтенанта, который гордился наградами за храбрость. Когда наш политработник-инструктор рассказывал пленным о «Союзе немецких офицеров», о Национальном комитете «Свободная Германия», обер-лейтенант демонстративно отворачивался и с презрением смотрел на тех, кто слушал доклад. Майсель не узнал Колчина, потому что мало обращал внимания на рядовых солдат, ходил по лагерю, задрав свою длинную, как у лошади, голову.

— Майсель — убежденный гитлеровец, — доказывал Колчин начальнику политотдела.

Веденеев был огорчен. Еще раз он пожалел, что новый инструктор слишком молод.

— Вы, лейтенант, могли спутать Майселя с другим пленным офицером.

— Нет, товарищ подполковник, я серьезно готовился к работе разведчика и тренировал память.

— Допустим, не ошиблись. Но делать столь категорический вывод по внешним признакам и кто как взглянул — это не серьезно. Вы встречались с Майселем в сорок третьем году, а следующий год принес Германии еще более тяжелые поражения и вызвал даже у офицеров душевный перелом.

— Я знаю их настроение, товарищ подполковник.

— Мюллер был гитлеровским генералом, а стал антифашистом, — напомнил Веденеев. — Кстати, Майсель говорил, что он знаком с Винценцем Мюллером.

— Неправда. Майсель не из двенадцатого, а из девятого армейского корпуса. Позовите его сюда, и я изобличу.

— Это не нужно.

— Вы не верите мне, товарищ подполковник? Тогда как же работать?

— Не могу верить. Вы кое-что не домыслили. Мы не можем сомневаться в Майселе, потому что он послан к нам Комитетом «Свободная Германия». Понимаете, в чем дело? Там знают своих людей, и нельзя проявлять малейшего недоверия к Майселю и еще к тем, кто приедет завтра. Политически, вредно. С политикой не шутят, товарищ лейтенант.

— А если Майсель расскажет немцам о подготовке наших войск?

— А что конкретно? — спросил раздраженно Веденеев. — Русские будут наступать на Кенигсберг? Это неизбежно. Вопрос: когда? Мне, например, не известно. Маршал назначит день.