Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

— Постой! — крикнул Кремлев. — А Модель?

— А Моделя сегодня же мы разбомбим со всем его штабом. А сейчас я должен кое-что тебе сказать. Это очень важно. Может быть, даже важнее Моделя.

— Да что может быть важнее Моделя сейчас?! — в сердцах воскликнул Кремлев.

Мартин закрыл дверь, запер ее изнутри ключом и, подойдя вплотную к нему, взглянул сквозь очки прямо в глаза и почти шепотом произнес:

— Берлин.

Виктор, ничего не понимая, глядел на первого лейтенанта.

— Я — американский офицер, но прежде всего я русский. Русский с неоплатным долгом перед Родиной. И я хочу, чтобы ты и все наши знали, что всегда и всюду такие русские, как ты, найдут помощников среди нас. И не только среди «бывших» русских. Везде и всюду. Среди любого народа. Потому что вы несете всем народам мир и дружбу. Потому что вы спасли весь мир под Москвой и в Ленинграде, в Сталинграде и под Курском. И все-таки я сомневался еще, колебался, открыть тебе все или нет. Ведь я присягал на верность своей второй родине. — Он наклонился еще ближе к Кремлеву. — Я узнал о секретнейшей операции «Берлин» потому, что меня назначили переводчиком русского языка к генерал-майору Джеймсу Гэйвину, вероятно, самому молодому и храброму генералу американской армии, командиру 82-й воздушнодесантной дивизии. — Он закурил сигарету из пачки «Лаки страйк». — Меня определили к Гэйвину, потому что его дивизия должна высадиться десантом прямо в самом Берлине — на аэродроме Темпльгоф». А сто первая дивизия генерала Максуэлла Тэйлора захватит аэродром Гатов под Берлином. Бригада же из британского первого воздушно-десантного корпуса будет брошена на Ораниенбург. Ожидается, что наши наземные войска за несколько дней пройдут к Берлину сквозь расстроенный Западный фронт как нож в масло. Расчет на то, что вермахт будет, опасаясь русских, сдаваться нам целыми дивизиями и корпусами в плен. — Мартин протер пальцами запотевшие стекла очков. — Самый первый вариант этого сверхсекретного плана был составлен в ноябре — декабре, перед наступлением немцев в Арденнах, когда ожидалось, что Западный фронт может со дня на день рухнуть и в Берлине падет правительство, образуется вакуум. Но делалось все, предпринимались все предосторожности, чтобы план этот окружен был тайной и не стал известен России! И ваша бескорыстная помощь союзникам ничего не изменила, хотя вы спасли их в Арденнах. Энергичнее всех поддерживает этот план Черчилль, а Рузвельт болен, ужасно болен, это уже не прежний Рузвельт. Он сгорел на этой войне. Первоначально план носил один или два кодовых названия, мне не известных. Я познакомился с планом операции, когда она получила название «Талисман». А сейчас она называется «Эклипс» — «Затмение». Примечательно, что план подчеркивает политическое значение, престижную роль операции «Затмение»: продемонстрировать силу американской армии всему миру и прежде всего Советскому Союзу, утереть нос Красной Армии, вырвать у нее на финише победу! Это меня возмутило! Не было никакой попытки закамуфлировать план операции лицемерным желанием помочь русскому союзнику, взять на себя потери при взятии Берлина. Куда там! Назубок помню основные цифры: десантников — двадцать тысяч. Транспортных самолетов — тысяча пятьсот, планеров — тысяча. Эскорт истребителей — три тысячи машин. Тысячи бомбардировщиков проводят отвлекающие налеты. Вслед за нашими бомберами все называют Берлин большим «Б». — Новая сигарета, глубокая затяжка. — Как офицер разведотдела, как будущий старший переводчик американской комендатуры большого «Б» досконально знаю, что Европейская консультативная комиссия союзников в Лондоне еще до высадки нашей в Нормандии согласовала план разделения Германии на зоны. Рузвельт вначале настаивал на включении Берлина в американскую зону, но потом принял британский план, по которому Берлин должен войти, поделенный между союзниками, в советскую зону. Этот план одобрен Советским Союзом. Он подлежит утверждению и уточнению на следующей встрече в верхах, кажется, в Ялте, в начале февраля, то есть через неделю.

— Через неделю! — невольно повторил Крем лев.

— Да, через неделю. Единственная надежда Гитлера — на раскол между союзниками. Этого нельзя допустить. А наши рассматривают Берлин как главный приз в войне, и многие советники Эйзенхауэра спят и видят во сне американский флаг над рейхсканцелярией или рейхстагом.

— А что Эйзенхауэр?

— Он человек военный и мыслит военными, а не политическими категориями. Подчиняется он только президенту и начальнику объединенного комитета начальников штабов в Пентагоне генералу Джорджу Маршаллу.

Лицо Виктора Кремлева — невозмутимое лицо разведчика — вдруг покраснело от гнева, сверкнули глаза.

— Но ведь это предательство! — медленно проговорил он. — На пути к этому распроклятому Берлину мы положили столько миллионов… Никто не знает, сколько человеческих жизней…

— Тише! — прошипел Мартин, хватая его за плечо.

Кремлев дрожал от негодования. Сказались нервные перегрузки, стрессы последних дней. Но надо было держать себя в руках.

— Еще вот что запомни, — сказал Мартин, поглядев на часы. — План «Затмение» в его первом варианте предложил начальник штаба Эйзенхауэра британский генерал-лейтенант сэр Фредерик Морган. Он же был первым автором плана высадки союзников в Нормандии — плана «Оверлорд». Морган, разумеется, заодно с Черчиллем, а Черчиллю больше всего хотелось бы, чтобы Берлин взяли британцы во главе с этой черепахой Монтгомери. Но среди британских генералов воюют не одни только черепахи и улитки. Генерал-майор Луис Лайн, командир седьмой бронетанковой дивизии «Крысы пустыни», заявил своим офицерам, ветеранам Дюнкерка и Эль-Аламейна, что на шестой год войны он приведет своих «крыс» первыми в Берлин.

— Ну, это мы еще посмотрим, — пробормотал Кремлев.

Сигареты в пачке Мартина кончились. Он потянулся за куцым окурком в пепельнице, закурил, проговорил печально:

— Берлинская гонка уже началась. Надо, чтобы в ней победил не только сильнейший — Красная Армия, но и достойнейший — Красная Армия. Семнадцатого января передовые части нашей первой и девятой армий генерала Трэдли соединились в десятке миль юго-западнее Сен-Вита, отобрав у краутов Мальмеди, Моншау, Ставло, Марше, Рошфор, Ларош, Сент-Губер, Либрамон. Теперь нас задерживают не столько крауты, сколько сильные снегопады и снежные заносы. Благодаря генералу Зиме Моделю удалось без особых потерь оттянуть свои силы до того, как мы замкнули клещи. Теперь мы снова подчиняемся командующему группой армий генералу Омару Брэдли. Получен приказ Эйзенхауэра о переходе в наступление восьмого февраля. Впереди — прорыв линии Зигфрида, форсирование Рейна. Наша Первая армия будет наступать на Кельн, Бонн, Ремаген. Эйзенхауэр надеется устроить «котлы» краутам в Руре и Саарской области.