Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

Редко Кремлев прибегал к крепкому русскому слову, а тут не выдержал, выругался в сердцах: вероятно, версальские стены не слышали таких слов с той годины, когда пожаловали сюда казаки атамана Платова.

— Снафу! Нет, американская армия, конечно, великая, но девиз «снафу» должен быть вышит на ее знаменах. Снафу!

— Фамту. Тарфу.

— Вижу, ты меня понял. Уж я нагляделся на союзничков.

— Так и не поймал за хвост я свою синюю птицу, — загрустил Виктор Кремлев, когда они разлили по бокалам последние капли «Московской».

— Не будем жалеть о Мейероде, — полковник поднял бокал. — За советский флаг над Берлином!

В конце концов, лишь небольшой процент разведчиков выполняет свои задания. Легче погибнуть, чем выполнить задание. И сколько, интересно, своих планов удается осуществить даже самому удачливому разведчику? Не так уж, видно, много, если так долго тянутся войны.

И всю жизнь потом — десять, двадцать, сорок лет после войны страдал Виктор оттого, что не смог навести союзную авиацию на Моделя в Мейероде.

«Тяжелым психологическим ударом явилось для армейских соединений… то, что в последующие дни отхода все дивизии СС были сняты с этого фронта… На армейские соединения… произвел тяжелое впечатление сам факт, что на них одних было взвалено бремя самого тяжелого и кровопролитного этапа захлебнувшегося наступления. Это была психологическая ошибка… Во время отхода настроение в войсках, с такими надеждами шедших в бой и до последнего дравшихся за достижение успеха, значительно упало. То же самое было и на родине, где царило теперь горькое разочарование, ибо надежды на решающий перелом на Западе… не сбылись… Пока высшее военное командование старалось добиться на Западе, по существу, недостижимых целей, на Восточном фронте… русские развернули новое крупное наступление от Балтийского моря до Карпат».

«Много написано о том, что американская разведка проглядела это наступление. Виной тому была не довольно примитивная, наивная американская разведывательная система, основанная большей частью на методах, коими пользовались Пинкертоны во время гражданской войны; многоопытная британская система проявила точно такую же слепоту. Вина не лежит исключительно на Ходжесе, Брэдли, Эйзенхауэре и даже не на Рузвельте и Черчилле. Вину эту разделяет весь союзный лагерь…»

«Это было последнее наступление врага в этой войне. В свое время оно вызвало у нас немалую тревогу. Нам пришлось отложить наше собственное наступление, но в итоге мы выиграли. Немцы не могли восполнить свои потери, и наши последующие бои на Рейне, пусть и суровые, были несомненно облегчены. Германское верховное командование и даже Гитлер лишились, должно быть, своих иллюзий».

«По данным Паттона, опубликованным в его мемуарах, американцы потеряли 50 630 человек. При этом он с присущей ему нескромностью отмечал: «Во время этой операции третья армия продвинулась дальше и быстрее и сковала большее число дивизий, чем любая другая армия в истории Соединенных Штатов, а возможно, и в истории человечества… Ни одна страна не может устоять перед такой армией…»

И сам же он признает, что с начала европейской кампании его армия потеряла 172 953 человека убитыми и ранеными и более тысячи танков.

Они (немцы) потеряли (в Арденнах) около 120 000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, 600 танков и штурмовых орудий, 1600 самолетов и 6000 автомашин. Американские потери также были тяжелыми — 8000 убитых, 48 000 раненых или пропавших без вести, 733 танка и противотанковых самоходных орудия.

Шестнадцатого января даже Гитлер был вынужден со скрежетом зубовным признать очевидный крах арденнской операции. Дав еще раньше указание о переброске на Восточный фронт 6-й танковой армии СС и других соединений, почти в полной прострации вернулся он в Берлин. В «Вольфсшанце», свою главную ставку в Восточной Пруссии, он уже не посмел вернуться — Восточный фронт трещал и разваливался под беспримерным натиском советских армий. Он остался в Берлине. Конец фюрера был недалек.

Плачевно закончилась операция «Вахта на Рейне», последний «блицкриг».

Началась окутанная тайной гонка к Берлину.

Слушая по американскому радио обзор прессы США, Виктор Кремлев обратил особое внимание на точку зрения коммунистов Америки, высказанную в передовице газеты «Дейли Уоркер»:

«Зимнее наступление Красной Армии продолжает развиваться, поражая всех скоростью продвижения советских частей. На широком фронте они уже вышли на реку Одер… А армия Жукова прямым ходом пробивается к самому Берлину…

Миллионы мужчин и женщин следят за этими успехами с чувством изумления и восхищения, а также, как мы полагаем, огромного удовлетворения. Те из нас, кто всегда понимал, что социалистическое общество питает народы Советского Союза неиссякаемыми силами, сейчас видят, что их вера оказалась в полной мере оправданной…

О здоровых чувствах и настроениях американского народа свидетельствуют высказывания наших парней, находящихся на Западном фронте. Для них неважно, кто первым войдет в Берлин, важнее всего для них сама победа. И это великолепно. Ведь интересы всех нас сводятся сейчас к тому, чтобы внести максимальный вклад в приближение победы на заключительном этапе войны. Необходимо давать отпор всякого рода антисоветчикам внутри нашей страны. Пресса Хэрста, например, сейчас оплакивает бедственное положение Гитлера. Создается впечатление, что наступление Советского Союза кое-кого удручает, и это в то самое время, когда подавляющее

большинство американского народа испытывает радость…»

Он невольно спрашивал себя: а надолго ли сохранится у американцев память о боевом союзном братстве, чувства восхищения своим русским союзником и благодарности за пролитую им кровь в жестокой борьбе за общую победу над Гитлером? Короче, кто с Эриком Худом, а кто — с его отцом? Не от этого ли зависит прочность будущего мира?

Генерал Эйзенхауэр, как обычно утром, просматривал заголовки армейской газеты «Звезды и полосы». Русские развивали мощное наступление: взята главная квартира ставки Гитлера под восточно-прусским городом Растенбургом, освобожден в Польше самый большой гитлеровский лагерь смерти в Освенциме, захвачены Мемель, Катовице, войска 1-го Белорусского фронта перешли границу Германии западнее и северо-западнее города Познани…