Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

На фотографии был хорошо виден большой шрам на левой щеке — дуэльный шрам от рапиры, полученный из-за одной красотки венского балета.

— Придумали мне прозвище Скарфейс — «Человек со шрамом» — так у американцев назывался знаменитый фильм о каком-то гангстере. В штабе Эйзенхауэра и других высоких штабах царит переполох. Уверяют, что мои люди маскируются под попов и даже монашек. Им, простите, мой фюрер, стали задирать рясы!

Гитлер одобрительно хохотнул, глядя на высоченного героя Гран Сассо — спасителя дуче — снизу вверх.

— Шпиономания в Париже приняла невиданные размеры. Им, бедным, уже не до войны. Выхлоп газов у автомобиля моментально вызывает истерику. Хлопнет в штабе дверь, звонят Эйзенхауэру, спрашивают, жив ли еще. Нормально работать в такой обстановке невозможно. Все парализовано страхом и недоверием. Огромные силы отвлекаются для службы безопасности. Янки терроризируют сами себя, допытываются друг у друга, кто такие Бэйб Рут, ди Маджио и прочие звезды бейсбола, чем занимается Супермен или Попай из их глупых комиксов. Масса случаев напрасных обысков, арестов и даже расстрелов. Бдительность доведена до чудовищного абсурда и гротеска. Мне стало точно известно, что американцы подобрали двойника Эйзенхауэра, подгримировали его, одели в форму пятизвездного генерала армии Соединенных Штатов и эту «подсадную утку» возят по Парижу и Версалю, вызывая огонь на себя, с тем, чтобы схватить террористов.

Симулируя неуемный восторг по поводу раздутых успехов операции «Гриф», Скорцени замалчивал другие факты: мосты на Маасе не захвачены, координация действий диверсантов 150-й танковой бригады была нарушена с самого начала, многие диверсанты погибли, а главные силы бригады так и не пробились в тыл врага, а были использованы как фронтовая часть.

— А фельдмаршал Рундштедт, этот старый чистоплюй, — заявил фюрер, — осмелился потребовать у верховного командования специального заверения, когда я велел передать в вашу бригаду трофейные танки, автомашины и оружие, что действия бригады не выйдут за пределы обычной военной хитрости. Эти трусы боялись применить здесь, на Западе, подобные методы с переодеванием в форму противника, хотя помалкивали, когда мы широко применяли их на Востоке! Это просто великолепно! — все более оживлялся фюрер. — Вы, надеюсь, не забыли, что это я, я придумал операцию «Гриф»!

— О! Мы все это помним, мой фюрер! Эйзенхауэр фактически стал пленником в собственном штабе. Мои люди подбавляют масла в огонь, распуская самые дикие слухи. Например, уверяют, что мои агенты — это не только мужчины, но и женщины, которые соблазняют солдатиков и офицериков и втыкают им нож в спину. Как в Испании, страх перед «пятой колонной» страшнее самой «пятой колонны». Оперативный эффект задуманной вами операции просто не поддается измерению!

Гитлер, не веривший никому и никогда, верил Скорцени, потому что ему позарез нужна была хотя бы слабая иллюзия победы и успеха. Разумеется, при этом он не забывал, что даже у Скорцени рыльце в пушку: ведь бывший рейхсминистр финансов, а ныне заключенный концлагеря Флоссенбург Гьялмар Шахт — участник заговора против него, фюрера, — тесть Скорцени, а этот герой что-то не спешит расстаться с его дочерью и денежным мешком тестя.

— Приказываю наградить всех участников операции «Гриф» железными крестами и предоставить каждому двухнедельный отпуск!

Гитлер вкратце рассказал Скорцени, что замышляет новое наступление в Северном Эльзасе в поддержку арденнского наступления. Операция «Нордвинд» — «Северный ветер» — потрясет союзников до основания. Американцы выйдут из игры!

— Вот им новогодний сюрприз! — бесновался фюрер. — Операция начнется сегодня в полночь! Я заставлю Рузвельта просить меня о мире!

И Скорцени, делая восторженное лицо, всем своим видом показывая, что преклоняется перед гением верховного главнокомандующего, внутренне холодел, понимая, что наступление в Арденнах не даст желаемых результатов и эта новая операция в Эльзасе без всяких резервов ни к чему не приведет. Как ни к чему не привела задуманная СД в прошлом году операция «Прыжок в длину», которая должна была привести к убийству Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране.

Повеселев, Гитлер стал больше похож на фюрера времен побед, исступленных криков «зиг хайль!», барабанного боя и триумфальных фанфар.

— Я заставил американцев и англичан, — отчаянно размахивал руками Гитлер, — перебросить в Арденны половину своих армий в Европе. Разлад в штабах союзников, взаимные попреки достигли предельного накала. Конечно, успех операции «Вахта на Рейне» был бы решающим, если бы не медлительность этой старой развалины

Рундштедта. Генералы опять подвели меня. Модель и тот не проявил должной силы духа. Но мои солдаты — лучшие в мире. А ведь половина американских войск вообще никогда не была в бою, а другую половину мы крепко потрепали. Независимо от исхода моих наступательных операций американцы не смогут теперь наступать минимум полгода! Они не имеют понятия о тотальной войне. Солдатская вошь у этих чистюль вызывает дикую истерику. Мне докладывали, что они сдавались в плен со смехом и шутками и сразу же затевали игру в бейсбол. Они и с виду похожи на мальчишек. Кровь у них испорчена примесями еврейской, азиатской, негритянской крови. Это жалкое, ничтожное, смехотворное войско, эта пестрая черно-белая армия никогда не сможет перешагнуть Рейн, взломать линию Зигфрида, вторгнуться в Германию. Им не видать Берлина! Никогда! Один солдат вермахта стоит пятерых ами, один эсэсовец — десятка джи-ай! Зигфрид разил врагов волшебным мечом под названием «Бальмунг». Мой «Бальмунг» — ракеты Фау! Если потребуется, я пущу в ход два смертоносных газа — «табун» и «зарин»! А я знаю, что такое газы, потому что сам был отравлен французским газом!..

Чем дальше, тем бессвязнее становилась речь Гитлера. Он повторялся, цитировал собственные речи, взывал к провидению и року, возложившему на него священную миссию и предопределившему цель его жизни…

А на кухне личная повариха фюрера фрау Манциали готовила изысканнейшие овощные блюда к празднику — величайший кровопийца всех времен и народов был вегетарианцем и ничего не пил, кроме минеральной воды.

«После окончания войны значение операции «Гриф» было чрезвычайно преувеличено».

Перед Новым годом генерал-полковник Курт Штудент, бывший командир части особого назначения германских Люфтваффе, в свое время, после высадки под Роттердамом, предъявивший ультиматум голландскому правительству, ставший по воле фюрера командующим мифической парашютной армией, устроил смотр своему потрепанному войску. Из тыла противника выбралось всего около двухсот сорока парашютистов-десантников. Штудент произнес выспреннюю речь, полную казенного пафоса, поздравил своих солдат с выполнением задания, хотя задания они не выполнили, и вручил каждому по кресту. Всем полагался «фюрерский отпуск». Штудент ни слова не сказал о бароне фон дер Хейдте, хотя все знали, что барон сдался в плен джи-ай.