Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

А будущее не сулит ничего хорошего. Разве не ясно, что если русские, уже стоящие на границе Восточной Пруссии, в сотне миль от главной квартиры фюрера в Растенбурге, пойдут в наступление на Восточном фронте, — а они пойдут, пойдут! — англо-американцы не смогут предпринять хотя бы какой-никакой вспомогательный удар после чувствительной трепки в Арденнах.

И все же какой же это безумец — Адольф Гитлер! Слишком поздно взялся за ум, подумал о сепаратном мире. Раньше надо было думать. От этого политического трупа за Рейном уже смердит. Так нет, он еще надумал испортить позиции некоммунистического мира своим сумасшедшим наступлением!..

Как бы все это совсем не подорвало его позиции на конференции в Ялте!.. Скрепя сердце сел Черчилль за письмо — одно из самых трудных в его жизни…

«В это время Эйзенхауэр и его штаб, конечно, были крайне озабочены стремлением узнать, смогут ли русские что-либо сделать со своей стороны, дабы облегчить давление на нас на Западе. Несмотря на все усилия наших офицеров связи в Москве, мы ничего не сумели добиться от соответствующих лиц. Эйзенхауэр, чтобы поставить этот вопрос перед советскими начальниками штабов наиболее эффективным способом, послал туда со специальной миссией своего заместителя главного маршала авиации Тэддера. Их надолго задержала погода. Как только я услышал об этом, я сказал Эйзенхауэру: «Вы можете столкнуться со многими задержками на штабном уровне, но я думаю, что Сталин даст мне ответ, если я спрошу его.

Попробовать?» Он попросил меня сделать это, и я направил следующее послание…»

Еще до Нового года Черчилль, настроенный более оптимистично, писал Сталину, что западные союзники являются «хозяевами положения», и не просил помощи.

«…Я только что вернулся, посетив по отдельности штаб генерала Эйзенхауэра и штаб фельдмаршала Монтгомери.

Битва в Бельгии носит весьма тяжелый характер, но считаю, что мы являемся хозяевами положения.

Отвлекающее наступление, которое немцы предпринимают в Эльзасе, также причиняет трудности в отношениях с французами и имеет тенденцию сковать американские силы! Я по-прежнему остаюсь при том мнении, что численность и вооружение союзных армий, включая военно-воздушные силы, заставят фон Рундштедта пожалеть о своей смелой и хорошо организованной попытке расколоть наш фронт и по возможности захватить порт Антверпен, имеющий теперь жизненно важное значение…»

И вот теперь, 6 января, смирив гордыню, Черчилль снова писал Сталину.

«На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Согласно полученному сообщению, наш эмиссар главный маршал авиации Тэддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он еще не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причем лишь при условии сохранения ее в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным».

О приведенном выше послании Черчилля с просьбой о помощи всемирно известный английский юрист Д. П. Притт, лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами», писал через много лет:

«В этом несколько тревожном положении мистер Уинстон Черчилль, который несет свою долю ответственности за то, что он заставил советские народы ждать почти три года —

с невероятными жертвами — открытия второго фронта, обратился, естественно, к Сталину с просьбой о помощи».

Как человек чести, каких немало в английском народе, юрист Д. П. Притт никогда не забывал о неоплатном британском долге перед Красной Армией.

Эрик, Виктор, все в землянке слышали выступление президента Рузвельта в конгрессе США. В своей речи он дал высочайшую оценку Советскому Союзу и его роли в войне. «В будущем, — торжественно поклялся президент, — мы никогда не должны забывать урок, полученный нами. Мы должны иметь друзей, которые будут так же сотрудничать с нами в мирное время, как они сражались на нашей стороне в войне…»

Эрик вскочил с нар, подошел к Виктору и стиснул ему руку.

— Я целиком присоединяюсь к предыдущему оратору, — улыбнулся Эрик.

Как видно из опубликованной переписки Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны, Сталин ответил на следующий же день — 7 января. Это потрясло Черчилля. В своих воспоминаниях он писал: «Если задуматься над всей серьезностью решения, о котором мы просили, и о том, скольких людей оно касалось, то замечательно, что ответ мне был послан на следующий же день».

«Получил вечером 7 января Ваше послание от 6 января 1945 года.

К сожалению, главный маршал авиации г-н Тэддер еще не прибыл в Москву.

Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие вашим союзным войскам».

Вряд ли Даллес, сидя в Женеве, знал тогда о том, что Рузвельт через Эйзенхауэра и Черчилля просил Сталина выручить их войска в Арденнах. Но если бы американский резидент и знал об этом, он не отказался бы от своего плана захватить перед носом русских Берлин. Он был одержим этой идеей, и когда он наконец узнал о том, что «Большая двойка» пошла на поклон к третьему по счету, но отнюдь не по значению члену коалиции, он и не подумал умерить свой пыл, хотя после поражений в Арнгеме и Арденнах ему и пришлось повременить с выполнением своего плана. Даллес спал и видел американский флаг над имперской канцелярией, над рейхстагом. Даллесу пришлось запастись терпением и более осторожно и хитроумно плести свои интриги, не брезгуя и заведомой дезинформацией. Все свои расчеты строил он теперь на эндшпиле войны в Европе.