Олег Меркулов - Ради тебя

В кабинете Андрея Николаевича он вынул из шкафа том энциклопедии, вложил в него похоронку и аккуратно поставил том на место. На кухне он налил полстакана рислинга, принес стакан в столовую, положил около качалки на пол папиросы, спички и пепельницу, сел и, прихлебывая рислинг, стал смотреть на бульвар. Иногда он поглядывал на часы, ожидая, когда она придет.

Она не пришла, она влетела, как метеор, и, повиснув у него на плечах, закружила его по комнате, успевая целовать, гладить и радостно командовать:

— Полчаса на сборы — и едем. Откроешь мне второй чемодан: там ракетка, мяч и тапки. Сегодня я играю в теннис. Первый раз в этом году! Ты должен посмотреть, как играет твоя жена — вторая ракетка института. Первая — Лариска Ткачева. Когда-нибудь я ее побью. Скоро. С разгромным счетом. Форма одежды — спортивная: тенниска, брюки, туфли. Санька нам позвонит, ее отец подбросит нас по дороге в министерство. Ты ел? Нет? Сейчас же поешь. Я собираюсь.

Он помог ей раскрыть второй бегемот. Она достала ракетку «Антилопа Бранд», овальную продолговатую коробку с полдюжиной теннисных мячей и белые тапки.

Она была такой радостной, такой счастливой, такой безмятежной. Как он мог сказать ей про похоронку! Это все равно, что ударить ее топором по голове…

Санька, помахивая чемоданчиком, вела их в глубину стадиона за волейбольные и баскетбольные площадки, мимо трибун с поблекшими надписями секторов и цифрами рядом, к кортам, огороженным высокой железной сеткой.

Когда они вошли в калитку, Наташа сказала ему:

— Иди наверх, оттуда лучше видно.

По деревянным ступеням он поднялся на трибуну и сел так, что середина корта была под ним.

Корт был недавно подметен, на земле еще виднелись следы метлы. Боковые и тыльные линии, тоже недавно подправленные, геометрически четко делили поле на квадраты и коридоры. На железных стойках висела туго натянутая тросом сетка. У концов ее стояли две металлические фермочки с сидениями наверху для судей. Было здесь тихо, покойно: Москва осталась далеко — за волнорезами у входа на стадион.

«Сюда патрули не ходят, — подумал он. — А вообще-то черт его знает. Может, пронесет? Ладно, все равно скоро ехать».

Первой из раздевалки выбежала Санька. На ней были белые тапки, белые брюки и белая футболка. Из всего этого Санька так и выпирала. Санька бегала, приседала, размахивала ракеткой и дергала ногами.

«Аккуратней, а то все на тебе лопнет, — сказал он про себя Саньке. — Меньше надо есть».

Наташа тоже была в белом, но все на ней сидело дьявольски красиво. Даже ракетку она держала по-другому — легко и изящно. Санька держала ракетку как скалку или топор.

«Интересно, кто кого?» — подумал он.

Сделав разминку, обе они разошлись к тыльным линиям.

— Сначала покидаем! — крикнула Санька.

— Покидаем! Давай!

Полчаса, может, немного меньше, они играли без счета. Сначала у обеих получалось не очень хорошо, но потом дело наладилось, удары стали вернее.

— Считаем? — предложила Наташа.

— Сколько сетов? — спросила Санька.

— Семь. Нет, пять — семь много. Игорь, считай.

— Я не умею, — сказал он.

— Слушай внимательно. Подают по два мяча. Мяч с подачи должен попасть в противоположный от подающего квадрат. Отсюда в этот, оттуда в тот. Если мимо или в сетку — первый мяч не считается. Считается второй. Считают так: пятнадцать-тридцать-сорок — игра. Запомнил?

— Почему сорок, не сорок пять?

— Не знаю, так принято. — Если будет сорок-тридцать, а потом тот, у кого тридцать, забьет, считай «ровно». Потом «больше» или «меньше» — от подающего. Чтобы выиграть после «ровно», надо забить два мяча подряд. Запомнил?

— Почти, — сказал он. — Сыграйте одну пробную. Я потренируюсь.

Они сыграли пробную.

Наташа проиграла этот сет.

— Это была пробная! — крикнул он. — Не считается. — Он хотел ее подбодрить. — Команды готовы?

— Ишь ты! — удивилась Санька. — Какой судья. — Санька отдувалась, но была довольна собой. — Смотри, не подсуживай.

— Раз!

Санька послала мяч над самой сеткой, и Наташа не взяла его.

— Пятнадцать.

— Раз!

Мяч ударился в сетку, но Санька рискнула и вторым.

— Раз!

Второй был сильный и точный. Наташа метнулась к нему, взяла, но от тугих жил ракетки мяч ушел за боковую.

— Тридцать.

— Раз!

Саньке везло — мяч снова прошел над сеткой, Наташа отбила его, мяч пошел вверх, Санька пробежала вперед и, когда мяч опускался, зло ударила с лету, как он ударил бы по саранче. Этот гас взять было невозможно.

— Сорок.

Наташа приготовилась отбить решающую подачу, но не отбила.

— Игра! Один-ноль.

Подавала Наташа. Она хотела выиграть так же, подачами, но две потеряла и проиграла и этот сет со счетом «меньше».

«Ничего, — сказал он ей мысленно. — Спокойно. Еще три партии. Главное: сбей ей темп».

— Перекур! — крикнул он.

— Никакого перекура! — не согласилась Санька. — Только разыгрались.

— Считай! — потребовала Наташа.

— «Ах ты, глупая», — сказал он ей мысленно.

— Минутку. — Он полез за папиросами в карман, пошарил спички, сломал одну, зажигая, закурил. — Полями не надо меняться?

— Не тяни! — крикнула Санька.

— Стань за черту! — скомандовал он.

Санька даже покраснела от злости.

— А я не за чертой? Не видишь?

— Разве? Команды готовы? Подавай, Саня.

Когда Санька врезала в сетку пять мячей подряд, а шестой Наташа, приняв, хитрым ударом отбила в дальний угол так, что Санька даже не бросилась к нему, он сказал мысленно Наташе: «Вот так. Главное — спокойно. Пусть нервничает противник. Темп ты сбила, теперь навяжи свой». Наташа выиграла после счета «больше».

Следующий сет был для нее очень трудным. Санька молча, втянув голову в плечи, так, что шеи у нее совсем не осталось, била мячи со всей силой, и они шли со свистом, и стоило Наташе поднять мяч, как Санька выходила к середине и резала, как будто рубила кому-то голову. Этот удар у нее был здорово отработан. Этот сет Санька всеми своими килограммами давила Наташу, но Наташа выдержала и выиграла.

В последнем Санька не то, что сдала — она играла вовсю, но все-таки игра переменилась — теперь вела Наташа. Еще до того, как Санька била, она угадывала, куда пойдет мяч, и бежала на это место. Ее вытянутая в сторону ракетка и откинутая для равновесия другая рука были как крылья, когда она стремительно меняла позицию. Санька старалась послать мяч по ее левую руку, но она брала и эти мячи, отбивая их внешней стороною ракетки. Санька посылала следующий мяч в противоположный угол, но она, перебежав, сколько успевала, делала резкий выпад, так что далеко выставленная вперед правая нога сгибалась в колене под прямым углом, а левая, прямая, напряженная, лишь касалась носком земли. Ей приходилось брать мячи сразу же после отскока и с лету, у сетки и в нескольких шагах за чертой, но она успевала к ним, и когда, отбив мяч, она бежала в новую позицию, казалось, что по корту от железной сетки с мелкими ячейками, очень похожему на громадную клетку, летает у самой земли большая белая птица.